Этюды о любви
Посвящается Олегу - моему другу и учителю жизни.
"Открой свое сердце навстречу свободе"
Автор
"Может быть, твой жизненный путь, Верочка,
пересекла именно такая любовь, о которой
грезят женщины и на которую больше не способны мужчины."
А. Куприн - "Гранатовый браслет"
Белокурая девочка
Маленькую девочку звали Наташа. Взрослые ласково называли ее Натя. Белокурые вьющиеся локоны до плеч, голубые глаза и невинно-вопросительный взгляд делали ее очень милой.
Маленькому Джонни она очень нравилась. Он был еще в таком возрасте, что не мог объяснить, почему и чем. Он и сам был миловидным мальчиком со светлыми кудрями и голубыми глазами. Многие люди специально останавливались и расспрашивали маму Джонни о сыне. Им нравилась его доверчивость, с какой он вступал в общение с людьми, и небесной чистоты взгляд светлых, голубых глаз. Маленький Джон внушал людям симпатию с первого взгляда.
В то же время, он был не по годам умен и развит, и взрослым нравилось беседовать с ним на серьезные темы как с человеком, который ну почти совсем всё понимает, но еще не хватает знакомых слов рассказать об этом другим.
Джонни познакомился с Натей в детском садике, куда родители сдавали детей под присмотр воспитателей. Как и все нормальные дети, Джон был подвижным и балованным мальчиком. Его часто наказывали за баловство, но его бесшабашность не давала надолго запомнить обиду наказания.
Джон побаивался Натю. Его таинственно тянуло к ней, в груди было необычное волнение. Ее взгляд тянул его к ней, но он боялся заговорить с ней, или поиграть вместе. Он играл только с мальчиками, и отделиться от них и начать играть с девчонками казалось ему чем-то заоблачно-сложным. Он не понимал девочек, и от этого его тянуло к ним еще больше.
Однажды Джонни нашалил через край - бежал вдогонку за маленьким Артуром и случайно зацепил горшок с кактусами, который с большим грохотом упал на пол и разбился вдребезги. Поврежденные иголки, цветы, земля, осколки черепков разлетелись по всей большой комнате, где играли дети. Воспитатели сначала сильно ахнули от удивления, но почти сразу это сменилось злостью и сильным яростным криком. Джонни и еще пару балованных мальчиков поставили в угол, полностью раздели догола, позвали всех девочек и заставили смотреть их на провинившихся мальчиков. Одна воспитательница говорила: "Пусть вам будет стыдно, негодники! Пусть девочки смотрят на вас, а вы расплатитесь за свою вину."
Джонни охватил огромнейший стыд. Хоть он и был еще очень маленький и не понимал толком, почему ему так стыдно, у него горели уши и хотелось исчезнуть из этого места, которое так мучает. Хуже всего было то, что Натя тоже смотрела на него своими большими голубыми глазами. От этих всех переживаний, от обиды и стыда Джонни горько заплакал. Он опустил голову вниз, чтобы не видеть любопытные взгляды девочек, которые мучительно пронзали все его маленькое тельце. Это было сильное душевное потрясение для мальчика, которое запомнилось ему на всю жизнь.
Но в дестве ничто не запоминается всерьез и надолго, как у взрослых. Скоро Джон понемногу забыл обиду и заинтересовался маленькими игрушками-машинками иностранной фирмы, которые недавно завезли в магазины и обеспеченные родители покупали их своим детям. Машинки выглядели почти как настоящие. Как-то, гуляя после садика во дворе, недалеко от решетки детсадовского забора, на куче песка Джонни нашел мальчика Коди. Тот играл двумя именно такими машинками, о которых мечтал Джонни. Одна была малолитражка с четырьмя дверцами, другая - фургончик с открывающейся задней дверцей. Фургончик лилового цвета особенно очаровывал Джонни. Он попросил у Коди машинку поиграть, но тот отказал ему, отвернулся от Джона и продолжал играть машинками сам, имитируя их езду по дорогам песочной кучи, открывая иногда дверцы и высаживая мнимых пассижиров и сгружая невидимые грузы. Хоть у Джонни и было много других игрушек, ему хотелось именно такие машинки. Они были как всамделишные. Но родители не хотели их покупать, потому что такие машинки дорого стоили. Джонни мучился между чувством желания иметь такие машинки и обиды на родителей за то, что они не купили ему такие желанные игрушки.
На следующий день Джонни уже заинтересовался стройкой. Недалеко от их дома строили новый пятиэтажный кирпичный дом. Вырыли огромный котлован, навезли кучу плит и связки кирпичей, возвели фундамент. Вокруг стройки возвышались кучи песка, земли и цемента. Дети любили лазить по этим кучам, по плитам фундамента, играть в войнушки, прятки и пятнашки. Джон тоже иногда играл с другими детьми, но больше любил ходить и осматривать все сам. Ему было уютно наедине с песком и кладкой кирпичей. Часто он просто садился на землю и смотрел на результаты строительства. Что-то в его душе радовалось этому, как будто рождалось что-то невиданное ранее, неизвестное, но таинственно хорошее и заманчивое. Иногда, сидя так и думая о том, о чем он и сам еще не понимал, ему вдруг приходил в голову образ Нати. В душе становилось теплее, но при этом почему-то хотелось плакать. В эти моменты Джонни чувствовал себя очень несчастным. Нет у него ни машинки, ни дружбы девочки, которая так запала в его маленькую душу...
Но солнышко, яркая загадочная природа маленького городка и детский игривый оптимизм не давали надолго грустить, и Джонни опять придумывал какую-нибудь интересную игру, пропадая во дворах с утра до вечера.
Пробуждение
Как-то Джонни шел по улице вместе с бабушкой и считал синиц. Нет, не настоящих - а понарошку. Они с бабушкой учились считать. Бабушка говорила: "Смотри, на заборе сидят семь синиц. Две из них улетели. Сколько осталось?". Джонни со скукой говорил: "Пять". Его немного раздражало любопытство и назойливость бабушки - неужели она сама не может посчитать? Сначала ему было интересно считать синиц, но потом он научился считать до нескольких десятков и интерес пропал. Тем более бабушка любила водить его за ручку, а он чувствовал себя уже большим, и стыдился этого. Часто вырывал руку и говорил бабушке: "Я уже большой!". Бабушка в ответ только улыбалась и шутила, слегка обидившись самостоятельностью внука. Тем более, это сковывало свободу мальчика. Он любил бегать по улицам вприпрыжку, а тут нужно было идти рядом с бабушкой, приноравливаясь к походке, и никуда не отходить по сторонам, где было много интересного. Бабушка любила брать Джонни с собой за покупками по магазинам, но мальчику там было скучно до зевоты, и он иногда ныл - когда же они наконец уйдут отсюда?
Так вот, в один прекрасный день таких совместных прогулок Джонни с бабушкой услышали странные и необычные звуки траурной музыки. Недалеко кого-то хоронили, за гробом шли унылые родственники и душераздирающе играл похоронный марш, провожая кого-то навеки (навеки - потому наверное и раздирало душу). Джонни спросил бабушку о том, что происходит. Она как могла объяснила ему, что все люди умирают, а потом их хоронят. "А как я умру, что будет, когда меня положат в гроб и закопают?" - наивно спросил Джон. Бабушка ответила: "Тело разложится, и его съедят черви. Останется только скелет из костей, ты перестанешь существовать." Джона в этот момент пронзило острое чувство ужаса. Он представил, как он лежит в гробу под землей, закопанный. Как черви потихоньку прогрызают крышку гроба и принимаются за него. После этого он становится скелетом, и потом его не будет. "А как меня не будет?" - спросил Джон. "Ну, этого уж я не знаю. Не будет, и все." - ответила бабушка. В душе Джона возникли странные чувства. Вот сейчас он здесь, живет и идет рядом с бабушкой. А когда умрет - его не будет. Он не мог представить себе чувства "небытия", и всерьез задумался над тем, что такого не может быть, и должен быть какой-то выход. Просто бабушка о нем не знает, и потому не может рассказать. Впервые в его душе зашевелилось предчувствие того, что сквозь многие годы можно будет назвать "чувством Бога". Есть вечность, в которой не будет такой бессмысленности, как "умрешь, тебя съедят черви и ты перестанешь существовать". Это непонятное чувство ужаса перед вечностью и желание разрешить неизвестную людям тайну подтолкнуло Джона к поискам Неведомого. Он углубился в себя.
Мистический вечер
Сущностью его взгляда было желание проникнуть в суть явлений. Он шел вдоль дома по узенькой асфальтовой дорожке, местами провалившейся от старости, и внимательно всматривался в маленькие крапинки шубы, которой был обложен пятиэтажный дом бабушки. Иногда он проводил рукою по шершавой поверхности серо-белых крапинок, как маленькие пупырышки выступивших на поверхности дома. Джону было очень приятно это ощущение от прикосновения к дому, словно тот был живой, но не мог рассказать своей истории.
На чердаках дружно ворковали голуби. Деревья за домом слегка шумели от ласкового и жаркого летнего ветерка. Джон шел между тенью деревьев, а его взгляд плавал где-то далеко. Там, где плавали бригантины и шли бои коварных пиратов и благородных капитанов за пленённых прекрасных дам и сундуки золота. Там, где индейцы со свистом и гиком неслись сломя голову через бескрайние прерии, метая томагавки и снимая скальпы с зарвавшихся хищных бледнолицых, что пришли к ним украсть их жен, шкуры, земли и свободу. Там, где шайка разбойников осаждала замок благородных рыцарей и их нежных подруг сердца. Там, где реял черный пиратский флаг, а под ним на реях болтались английские солдаты без сапог и кафтанов. Где в чаще джунглей слоны несли богатого раджу со свитой и гаремом, а слуги махали опахалами и воскуривали фимиам его поднебесной славе. Деревья и дома, которые мелькали мимо, были для Джона менее реальны, чем сказочные герои в его воображении. Там были сражения, беззаветная трепетная любовь, подвиги, слава и героическая смерть. Здесь же был лишь отголосок того мира, который своей бледной копией пытался что-то сказать, но пока не мог достучаться до души Джонни.
Во дворе дома, со стороны подъездов, вдоль дороги перед домом росли высокие старые тополи. Внизу под ними ютились густые кусты какой-то неизвестной Джону травы. За тополями через дорогу стояла деревянная беседка, в которой обычно детвора собиралась поиграть в карты, поговорить и порассказывать страшные истории. По одну сторону беседки были заросли деревьев и кустов, а по другую детские качели, песочная широкая площадка для маленьких детей, за ней трансформаторная подстанция, которая всегда гудела, и несколько высоких ворот которой были всегда закрыты. Это была высокая кирпичная постройка, высотой этажа в два, похожая на большой кубик по форме. Дальше зе ней шла небольшая автомобильная стоянка. Левую сторону двора ограничивал детский сад с высоким забором из плетеной черной металлической проволоки. Джон иногда любил заходить во двор садика и просто гулять там, подбирая иногда с земли опавшие каштаны и осматривая их иголки. Приятно было держать в руке зеленый колючий шарик...
Часто дети играли во дворе в разные игры - салочки, прятки, мальчишки в войнушки. Особенно интересной была игра в прятки. Тот, кто искал, становился лицом к трансформаторной будке, закрывался руками и начинал считать до двадцати - громко и со считалочкой в конце: "...двадцать пять. я иду искать. кто не спрятался - я не виноват". А остальные дети за время его считания быстро разбегались кто куда и прятались. Интересней было играть, когда вечерело и становилось темнее - тогда особо ловкие могли ползком прокрасться к будке мимо ищущего и застукалиться. Обычно такие моменты очень огорчали того, кто ищет - потому что он прозевал и не успел раньше прибежать и застукать беглеца. Те, кто прибежал раньше водящего и успел застукаться, сидели спокойные и довольные, что в следующий раз не они будут водить, и часто насмешками пытались или подсказать водящему местонахождение очередной жертвы, или наоборот сбить его с толку, чтоб их друзья прибежали и застукались. Все такие моменты вызывали всеобщую бурную радость. Зато тот, кого нашли и поймали раньше, чем он успел застукаться, был грустным, и очередной успех ребят против водящего вызывал у него уныние - ведь и ему предстоит так же искать и так же, может, прозевать кого-то...
Излюбленным делом девочек было рассказывание разных страшных историй друг другу, особенно под вечер - так было еще страшнее. Про ведьм и черное окно, из которого вылазит кто-то черный и страшный. Про черных кошек и одеяла, про вампиров и превращения, про смерть и мертвецов. Неизменно вызываемое чувство ужаса у детей после этих историй заставляло их с опаской расходиться по домам, опасливо озираясь по сторонам и иногда резко оглядываясь в страхе назад - не крадется ли кто? А в темном подъезде, пока дойдут до своего этаже, иногда от сильного ужаса бежали по ступенькам со всех ног, а холодные мурашки на спине подгоняли их, усиливая беспричинную тревогу и страх.
Джонни стоял, прижавшись и опершись спиной о теплую, шершавую стену дома. И внутри у него было такое теплое уютное чувство, что хотелось испытывать его всегда. Чтоб вечно девочки рассказывали страшные истории, и таинственной теплой ночью загадочно стрекотали сверчки. Чтоб вечно ждала бабушка на кухне, свет из окна которого был хорошо виден снизу. Чтоб вечно светила полная ясная луна, гудела трансформаторная подстанция и тихо разговаривали бабушки на лавочках, а высокие тополя слегка тревожно шумели.
Уютно
Но всё хорошее когда-нибудь кончается. Пришлось и Джонни несмотря ни на что возвращаться домой. Бабушка его отругала за то, что он допоздна гуляет и не слушается её, когда она зовёт. "Иди мой руки. Марш!" - сказала бабушка и пошла на кухню готовить внуку ужин.
Джонни сидел на углу стола, на месте дедушки (дедушка тоже любил там сидеть). Он попеременно то смотрел в тарелку, то в темное окно, откуда через открытую форточку доносился стрекот сверчков. Вверху, под потолком висела лампа без люстры. Вокруг неё кружились всякие мошки, мухи и мотыльки с лёгким жужжанием, отбрасывая по временам причудливые тени от траекторий своего полета на стены. Джонни любил строить из еды крепостные валы и разные фигуры. Бабушка в такие моменты добродушно ворчала: "Ну что ты там строишь? Ешь давай!". Джонни ел, но его внимание было на звуках сверчков, лампе с мошками, темно-звёздном ночном небе и уютной атмосфере ужина с бабушкой. Было так хорошо, что и не рассказать.
После ужина бабушка послала Джонни постель в спальне, где когда-то жили его мама с её сестрой. По бокам комнаты стояли две кровати - одна пониже и скрипучая, другая повыше, помягче и уютнее. Слева, сразу возле двери в комнату, стоял большой желтоватого цвета шифоньер. Всегда, когда двери его открывались, изнутри шел сильный запах старых вещей - Джонни он очень нравился. Он мог долго просто стоять рядом с шифоньером и принюхаваться к запахам вещей, с интересом перебирая их. Иногда бабушка ругала его за наведённый беспорядок.
Укладывая внука спать, бабушка ласково пожелала ему спокойной ночи и назвала "мой рыбчик". Иногда бывало и "мой лапчик". И когда бабушка спрашивала Джонни, кто он у неё - рыбчик или лапчик, он всегда отвечал по-разному, как нравилось. Но всегда это было уютно и тепло - чувствовать бабушкино тепло и любовь. Спалось после этого обычно более сладко и спокойно.
Но так как Джонни был бойкий мальчик, он не мог заснуть сразу, и бывало долго ворочался с боку на бок. В такие моменты он любил слушать радио перед сном. Бабушка, уходя из спальни внука, обычно его выключала, но Джонни просил хоть ненадолго его оставить, чтоб получше заснуть. По радио всегда рассказывали что-то интересное. То о сборе небывало большого урожая в каком-то регионе (и Джонни охватывало чувство радости и гордости за свою страну), то о поездках высокопоставленных лиц заграницу, то сводки погоды и спорта... Но интереснее всего были передачи о политике и искусстве. Когда кто-то яростно спорил, или пел, или просто играла музыка, а диктор рассказывал о судьбе и жизни музыканта... Перед засыпающим мальчиком проплывали образы вдохновенных музыкантов и писателей, которые прожили трудную жизнь, но не изменили своему призванию. Серьезные люди в официальных костюмах, говорящие сложные и интересные речи. Добрые сказочники, вежливые и доброжелательные дикторы, сбивчивые рассказы простых людей... После этого начиналось уютное царство сна, куда в полетном чувстве опускался мальчик.
Проснулся Джон поздно утром, когда солнышко уже тепло припекало. Он с удовольствием потянулся на кровати и еще несколько минут блаженно валялся, следя за солнечными бликами на ковре. Ковер был необычный. Две изящные девушки сидели на земле, возле беседки, и пили чай в разговоре. Далеко позади была гора, и где-то сбоку от неё летели журавли. Для Джона что-то в ней было непонятно, и он любил подолгу смотреть на неё, стараясь разгадать тайну.
Наконец валяться надоело, и он встал. Первым делом подошел к книжному шкафу и стал смотреть на книги - что бы такое найти поинтереснее? Вытащил с нижней полки большого формата старый журнал в твердом самодельном переплете - подшивки журнала "Вокруг Света" за 1928 год. Начал листать страницы, с интересом бегло читая статьи и рассматривая картинки. В одном рассказе была страшная картина: ночь, море и тонущий корабль с причудливым названием "Принцесса Мафальда". Корма корабля сильно накренилась - скоро пойдет под воду. На поверхности моря много тонущих людей, и среди них - о ужас! - кривые плавники акул... Лодки со спасателями пытаются помочь тонущим людям... Ужасно-зачаровывающее зрелище... Джонни так увлекся чтением и полетом в другие места и времена, что даже не подумал одеться и так и сидел в трусах на стуле, пока не вошла бабушка. Она в очередной раз отругала его за рассеянность и несобранность, заставила одеться, убрать кровать и пригласила на завтрак.
Джонни потянул книгу за собой в зал, где уютно устроился на мягком стуле за большим столом. Бабушка, потакая слабостям любимого внука, принесла еду в зал. Поставила сковородку с картошкой и котлетами, маленькую сковородочку с яичницей, банку с салатом, большую чашку чая и несколько кусков хлеба на витой желтой подставке.
Джонни ложкой начал есть, а глазами - читать интересную книгу. На серванте тикали большие старые часы с боем. Били каждые полчаса. Солнышко ярко светило в окно, отбрасывая красивые переливы света на пианино, что стояло в углу перед балконом. На улице пели птицы. Изредка Джонни отрывался от книги, чтобы или заглянуть в сковородку, или посмотреть на пианино.
"Ты бы гулять сходил! Сидишь все время за книгами.." - проворчала бабушка. Она уже забыла, как вчера не могла загнать Джонни домой.
Но интерес от событий в книге был так велик, что Джонни даже не ответил бабушке, весь погрузившись в чтение. После еды он быстренько отнес посуду на кухню, где бабушка занималась своими делами, и поспешил вернуться к книге. Лег удобно на диван и погрузился полностью в сюжет... Прошло два часа. Часы пробили "два" пополудни. Немного устав от чтения, Джонни лег на диван и задремал. На кухне послышалось стрекотание швейной машинки - бабушка чинила старые вещи...
Робин Гуд
Как-то мальчишки посмотрели фильм "Робин Гуд" по телевизору, и решили сыграть в вольных стрелков. Предводителем был мальчик Виталик - самый старший из всех. Он научил других ребят, из чего можно сделать лук и стрелы (гнущиеся ветки одного кустарника). Он помог Джону сделать лук, и все ребята наперегонки друг с другом тренировались в стрельбе из лука в цель - деревья. Соревновались, чья стрела полетит выше всех в высоту. Это все происходило на пустыре, за домами, недалеко от парка. Густые заросли и несколько заброшенных зданий придавали этому месту особое чувство.
Иногда мальчишки решали играть в войнушки - и тогда каждый вооружался то пластмассовым пистолетом, то толстой веткой - кто чем. Разделялись на команды и расходились в разные стороны, а потом подползали к противнику как можно тише, чтобы "застрелить" другого, а самому не быть убитым. Причем кто стрелял, заметив врага - тот кричал: "тра-та-та-та-та!! ты убит! я тебя первым заметил!". Но так как часто оппонент обманывал и говорил, что это он заметил первым и выстрелил - а значит убит не он, а противник - возникала такая неразбериха и споры, что Джонни терял интерес к войнушкам из-за бестолковости воюющих, все чаще уединяясь в своих внутренних играх.
Ему очень нравились солдатики. Маленькие такие, пластмассовые. Самых разных наборов: индейцы, ковбои, викинги, пираты, египтяне, римляне... Джонни очень увлёкся ими и буквально заболел этой мечтой. Поэтому он очень огорчился, когда дедушка вместо настоящих, пластмассовых индейцев подарил ему книгу "Зверобой" Купера. На обложке книжки стояла дарственная: "Джонни, ты хотел индейцев. Вот тебе книга о них". Разочарованно Джонни смотрел на книгу - так сильно она отличалась от его мечты. Попробовал почитать - но написано было так непонятно и скучно, что он забросил её.
Впервые он увидел маленьких солдатиков у одного мальчика, Лёши. Лёшка был старше года на два, и смотрел на Джонни свысока, никогда не разрешая поиграть своими солдатиками. Джонни обижался и мечтал о своих личных солдатиках еще больше.
Наконец наступил счастливый момент: бабушка в универмаге купила ему набор индейцев, из восьми человечков. Каждый был своеобразен. Один стрелял сидя из лука, другой - стоя. Один был вождь с длинными орлиными перьями, другой - шаман с бубенчиками. Еще один - с ножом, для скальпирования. Джонни искренне восхищался этими индейскими воинами и был счастлив. Без конца выдумывал разные битвы и сражения, в которых его воины всегда с честью побеждают коварных врагов.
Однажды он сидел возле подвала и играл индейцами. Подошел Лёшка и увидел солдатиков. Зависть загорелась в его глазах, но он не показал вида. Некоторых своих солдатиков он потерял, и хотел вернуть. Подошел к Джонни и сначала посмотрел немного, как тот играет. Потом попросил: "Дай мне поиграть солдатиков! Я немного, потом верну тебе". Сначала Джонни не хотел давать, но тот так настырно просил, что пришлось дать. Лёшка радостно схватил их и побежал играть к своему подъезду. Джонни стало скучно. Пошатавшись по дворам, он подошел к лёшкиному подъезду. Лёшка сидел на лавочке. Джонни попросил его отдать солдатиков. Лёшка с угрозой в голосе сказал, что у него их нет - выкинул в подвал. На глазах у Джонни от обиды выступили слезы, и он побежал смотреть в подвал - не посчастливится ли увидеть их. Но там было темно, а слазить вниз - высоко, лестницы нет. Безнадежно проискав солдатиков и почувствовав обман, Джонни вернулся к Лёшке и опять попросил отдать их. Но тот только огрызнулся и ушёл. Джонни заплакал от обиды и рассказал всё бабушке. Бабушка ругала Лёшку, обещала пожаловаться его родителям, но ничего не помогло - солдатики так и не нашлись. Бабушка потом утешала внука: "Ну, Джонничек, не плачь, пожалуйста! Мы еще купим солдатиков..." и, обняв, гладила его волосы.
"Книжные" сражения
Через некоторое время у Джонни уже была целая армия солдат - около 80-ти пластмассовых человечков. Он любил, как Суворов, устраивать масштабные сражения с маневрами, обходами неприятеля, ловушками, неожиданными быстрыми ударами с марш-броска, штурмом крепостей...
Прочитав "Книгу будущих командиров" об исторических сражениях, Джонни без конца выдумывал разнообразные битвы своих человечков. Особо ему нравился трагизм: когда в страшной битве погибают почти все, остается лишь один герой, смертельно раненый. Радуется победе над врагом, и мужественно умирает, отдав свою жизнь за спасение родины. Джонни переживал за этого героя так, как будто он сам был этим последним смертельно-раненым воином. Представлял, как женщины оплакивают убитых, а благодарные потомки ставят им памятник, чтобы увековечить их славную победу.
У Джонни было много конструкторов, а в нескольких книжных шкафах - полно книг. Особенно нравилось Джону собрание "Библиотеки детской литературы" в несколько десятков томов. Все книги были разноцветные, но одной высоты и формата. И Джон решил использовать их как материал для постройки крепостей.
Крепости выходили высокие и прочные, с подземными лабиринтами и подъемными воротами, с башнями по углам. Защитники крепости стояли на стенах и обстреливали атакующих, а те, как подкошенные, падали под пулями и стрелами защитников крепости, мужественно продолжая осаду. Внезапно в крепости открывался потайной ход, и отряд защитников выскакивал и внезапно нападал на атакующих, чем сеял панику в их ряды. Иногда атакующие использовали катапульты и баллисты, разрушая крепость. Если им это удавалось (падала пара книг) - с диким воем завоеватели устремлялись в пролом и не щадили никого. После этого страшное зрелище заваленных тел венчало победителей, гордо с флагом стоявших на главной башне...
Всё это происходило на большом столе в зале, где было много места для сражений мальчика. Всякий раз, как бабушка проходила мимо на балкон и видела, как употребляются книги, она ужасалась и Джонни получал большой нагоняй, с приказом немедленно вернуть книги на место. Стол немного шатался, и иногда крепость валилась на пол с большим шумом. Джонни тогда, чувствуя за собой вину, с большим страхом и смущением быстро нёс книги обратно в шкаф, а бабушка по-разному наказывала его. Но рано или поздно он всё равно возвращался к этому - его маленькая душа не могла жить без приключений, сражений и подвигов.
Даже уже взрослым Джон иногда позволял себе немного поиграть солдатиками, с удовольствием вспоминая детские чувства...
Привидение. Речка
Наступил субботний день - выходной. И хоть у детей были каникулы, и Джонни не думал ни о каких занятиях - у взрослых они всё-таки были. Бабушка долго собиралась, смотрелась в зеркало, поправляла одежду - и наконец пошла на собрание, в котором она была активисткой.
Джонни остался дома один. Сначала он почитал. Потом походил по разным комнатам, осматривая книги и разные вещи. Ему нравился шкаф в гостиной. Там стояли банки с вареньем и консервациями. Шкаф был занавешен старыми газетами. В глаза бросалась статья об империалистических войнах в Персидском заливе с красивой фотографией линкора. Почитав немного статью, Джон прошел в коридор.
Внезапно его охватило тревожное чувство страха. Убеждение, что он сейчас здесь - не один, и рядом по квартире ходит еще кто-то, скорее всего умерший. Страх охватил Джонни, и дрожь прокатилась холодком по спине. Он чуть не бегом выскочил на балкон. Там было солнышко, ворковали голуби, изредка внизу проходили люди...
Немного успокоившись, Джон вернулся в зал, взял маленький стульчик и книжку про Робинзона Крузо и уселся читать на балконе. Это было очень приятно. Тепло грело солнце, доносились звуки улицы. И здесь, совсем рядом - плескались волны океана, стояла хижина Робинзона, а сам хозяин ходил по острову и разыскивал еду. Строил ограду для огорода, обзаводился уютом дома, используя вещи, спасенные с застрявшего на рифах корабля...
Пришла бабушка. Джон рассказал ей о чувствах страха, но она лишь отмахнулась - "не выдумывай!". Джон вспомнил, что несколько раз ему снились страшные сны. Причем всегда один и тот же сюжет: кто-то неизвестный и страшный в темноте гонится за ним, Джон убегает, но тот догоняет. Оглянуться - страшно. В апогее сна Джон просыпался в холодном поту, иногда вскрикивая. Засыпал потом с включенной лампой...
И сейчас при воспоминании о разных ужасах холодок пробежал по его спине. Но рядом была бабушка, и страх ушёл.
После обеда они собрались и пошли на речку, которая была за поселком, километрах в двух. Сначала шли поселком, мелькали частные дома, иногда очень большие и красивые. Джонни наслаждался их красотой и совершенством. Потом спустились по одной улице вниз, мимо пожарной части и заброшенного интерната. Справа было озеро с лодочной станцией, на берегу сидели рыбаки и ловили рыбу. По озеру плавали пара лодок и несколько катамаранов - их можно было взять напрокат.
За озером начался сосновый лес, и чуть дальше открылся широкий вид на реку. Она была быстрой, и в этом месте изгибалась полукольцом, образуя на той стороне заманчивый полуостров. Некоторые переплывали реку и лежали, загорая, на той стороне. Но река была опасной - быстрая и с водоворотами. Часто люди тонули в ней, и спасатели предупреждали купающихся об осторожности.
Пришли на широкий пляж, где в определенное время купались дети из летнего лагеря. Бабушка в основном загорала, а Джонни плескался в мелкой воде, боясь зайти дальше. Дедушка зашел в воду, громко покряхтел, вскрикнул и бросился в реку, широко нырныв. Вынырнул и поплыл широкими взмахами рук. Джонни это так понравилось, что он и сам захотел научиться плавать. Начал барахтаться на мелководье руками и ногами, но надолго продержаться на воде пока не получалось. "А может, для этого нужна глубина?" - подумал он. Осторожно начал заходить дальше в реку. Дно понемногу понижалось, течение усиливалось. Джон ступил еще один шаг - и попал в яму, мгновенно с головой погрузившись в воду. Вверху, сквозь воду мелькнуло солнце, дыхание перехватило, большой страх и волнение заставили его отчаянно вынырнуть. При этом он еще дальше оказался от берега, уже не ощущая дно под ногами. Джон стал тонуть, то погружаясь с головой под воду, то судорожно выныривая, чтобы вдохнуть воздуха. Кричать он не мог - хватало времени только вдохнуть. Так он судорожно бился в воде, пока дедушка чудом не заметил этого и не вытянул внука из воды. Джонни учащенно дышал, в голове и легких были неприятные ощущения, долго лилась вода из горла. Дышать было противно - как будто не воздух, а вода набиралась в легкие, и так порядочно нахлебавшиеся. После такого волнующего случая с речки решили уйти. А Джон надолго запомнил ужасное состояние тонущего человека, и твердо решил научиться плавать.
Лето благодати Божьей, 1986
Было жаркое солнечное утро. Лениво гудели мухи, а люди млели от жары. На небе - ни облачка. Светло-голубое, палящее зноем.
Джонни стоял на автобусной остановке. Рядом был магазин и аптека, хлебный киоск. Маленький заборчик ограждал клумбы с цветами. Он был такой маленький и уютный, что Джонни с удовольствием сидел на нем, когда уставал стоять.
По дороге, вдаль, справа тянулись тополиные аллеи. Они отбрасывали тени на дорогу. Джонни смотрел на дорогу. По ней ехали машины, постепенно удаляясь. Потом превращались в маленькую точку, и совсем исчезали. При этом они ехали то в тени, то на солнце. И очень красиво было смотреть на переливы солнца и тени на уменьшающихся, удаляющихся машинах. Как будо они купались и резвились в море, а потом вылазили на берег и грелись на солнышке.
На остановке, на небольшой площади около магазина стояли люди и ждали автобус в областной город N. Стояли небольшими группками и разговаривали, каждый о своем. Создавалось уютное ощущение, что ты - часть этих людей, потому что все вместе едут в большой город. И на это время все становились как-то ближе друг другу. От этого Джонни становилось теплее.
Но мало-помалу его начала охватывать тревога. Бабушки всё не было. Она обычно очень долго собиралась, а потом как обычно опаздывала и бежала к автобусу с криком "подождите-е-е-е!!". Бабушка любила долго прихорашиваться перед зеркалом, чтобы выглядеть солидной и серьезной дамой - ведь её многие знали, и она не хотела ударить в грязь лицом, стремясь всегда быть на высоте.
Так случилось и в этот раз. Автобус уже приехал, постоял немного. Завёлся и громко дырынчал мотором, люди заходили и усаживались, а бабушки всё не было.
Автобус был старый, светло-жёлтого грязноватого цвета. Спереди была поднята крышка, и видно было, как вертится большой вентилятор охлаждения. Из-за этого автобус немного был похож на вертолет. Когда заводился - все стёкла начинали дрожать, а вентилятор спереди вращался с характерным роторным шумом. Но всё равно Джонни любил автобус. Было в нём что-то симпатичное мальчику.
Наконец, водитель объявил отправление. Джонни стоял в дверях и с большим волнением и страхом выглядывал бабушку. Он попросил водителя подождать бабушку, но тот грубо отрезал, что не собирается никого ждать, у него диспетчерское расписание. Люди вокруг, видя потерявшегося мальчика, тоже начали просить водителя подождать. Кто-то закричал, что вон она бежит уже. Бабушка действительно скоро прибежала. Джонни было очень стыдно за неё перед всеми пассажирами и водителем - все смотрели, как она бежала и опоздала, и что на него все обращают так много внимания. Хотелось забиться в маленький уголок, где бы его никто не видел, не говорил и не думал о нём.
Всё наконец утряслось, бабушка с внуком уселись, и автобус поехал.
Сначала ехали посёлком, и все с интересом смотрели в окна на дома, магазины и конторы. Перед самым выездом из посёлка находилось АТП - там стояло много автобусов, тракторов, грузовых машин и прочей техники. Дальше начались поля и дикое поле - незасеянная, поросшая бурьяном земля. Местность была пожелтевшая, выжженная ярким южным солнцем. Деревья все низкие. Только тополя возвышались далеко в степи, по бокам трассы. Но скоро и они кончились. Проехали водоканал, дачи, на перекрёстке свернули по трассе налево - уже до самого областного центра.
Мальчику очень нравилось смотреть в окно. На полях стояли поливалки, из которых при вращении брызгала вода. На некоторых полях были необычные насыпи - курганы, а на их вершине стояли металлические мачты в виде треноги. Джонни не понимал всех этих механизмов, и они очаровывали его своей загадкой.
Через сорок минут приехали в город. Все вышли из автобуса на автовокзале. Бабушка поспрашивала у местных, как ей доехать куда надо. Узнав, она с Джонни села на трамвай и они поехали к остановке, называвшейся "Кинотеатр какого-то там известного режиссёра".
Джонни с большим любопытством осматривал город. Всё было в диковинку. Огромные просторы, много высоких здания, большие магазины, красивые аллеи и парки, много людей и транспорта, везде энергичное движение и бурлящая жизнь.
На одной площади проехали мимо большого, красивого кинотеатра. Мелькали дореволюционные старинные дома. Затем они сменялись вновь застроенным районом из девяти- и двенадцатиэтажек.
После долгих хождений по бабушкиным делам, зашли на один рынок. Это была большая крытая площадь со столиками, на которых торговцы разложили товар. Джонни как-то здесь не понравилось, всё показалось мрачным и до того постылым, что хотелось сбежать отсюда поскорее.
Поехали наконец обратно на автостанцию. Мальчик сильно устал от долгого хождения и множества впечатлений. Он буквально засыпал на ходу. Бабушка крепко взяла его за руку и тянала за собой, ласково уговаривая, что "уже скоро придём".
Дождались автобуса, сели, и Джонни моментально заснул. Когда автобус наскакивал на большие ухабы, голова мальчика сильно моталась из стороны в сторону. Тогда Джонни вяло приоткрывал глаза с немым вопросом: "где я, и что здесь делаю?", и почти сразу закрывал снова. Жара и сильная усталость сморили мальчика.
Приехав домой, бабушка еле довела уставшего внука домой. Тот сразу повалился на диван и заснул мёртвым сном, позабыв и про еду, и про всё на свете.
Проснулся Джонни уже поздно вечером, часов в восемь. Бабушка его накормила. А потом, когда они вдвоём пили чай, предложила ему показать старые альбомы фотографий. Джонни с интересом согласился.
Бабушка достала из подзеркальника несколько старых, толстых фотоальбомов.
Вместе пошли они в зал смотреть. Джонни листал страницы и иногда спрашивал бабушку, кто на фотографиях. Бабушка с глубокими чувствами и волнением рассказывала о своем прошлом и молодости, о морях и горных походах, о родственниках и связанных с ними историях.
Оказывается, дед и бабка бабушки приехали на юг из одной дальней области. Жили в ближних сёлах, причем одно говорило так, а другое - эдак. Познакомились, женились и поехали на юг на заработки, где строилось в ту пору много заводов и фабрик. Построили большой дом, обзавелись десятком детей. Джонни удивлялся трудолюбию деда - столько детей поставить на ноги, каждому что-то дать в приданое... Сильный видать был человек. Со снимка на Джонни смотрело узкое лицо, с клочковатой бородой, простое, спокойное, но с каким-то огнём в серых глазах. Джонни почувствовал глубокое уважение к нему.
Бабушка рассказывала бесконечные истории прошлого, фотографии пролетали перед взором, как что-то фантастическое, вроде и бывшее когда-то, но сейчас казавшееся больше сказочным, с былинными героями в главных ролях, а не обычными людьми.
Большие часы пробили полночь. От этого сознания времени Джонни еще сильнее почувствовал, как оно быстро летит. Как сменяются поколения и канут в забытьё, как на глазах меняется ход истории. Меняются вещи, формы общения людей, технологии... Все летит и бежит со скоростью света.
Но Джонни это не нравилось. Ему хотелось всё время быть в обществе бабушки, её деда, всех неизвестных родственников, но близких потому, что они уже знакомы и стали ближе... Хотелось, чтоб часы били полночь всегда. Чтоб всегда мухи жужжали вокруг люстры, а с балкона через гардину долетал легкий шелест ветерка...
***
Я написал эту повесть из большой любви к детству, и буду очень рад, если она поможет людям обрести любовь и взаимопонимание.
2006 - 2007 г.г.