Часть 2

— Короля Матиуша в ссылку отправили. Только смотри — молчок, никому ни слова. Это служебная тайна. Тебе как старому другу говорю.
— Как же так? Даже в газетах не сообщили.
— Беспорядков боятся. Ох, и жалеет Матиуша народ! И детвора, и взрослые. Только поздно теперь жалеть. Надо было раньше думать, белых флагов не вывешивать.
Опустил Матиуш мешок на землю. Слушает.
— Останься Матиуш королем, ты, глядишь, годков через пять не колбасу, а золото мешками бы носил.
— А откуда ты знаешь, что его сослали?
— Тюремный сторож сказал. А Клу-Клу отправят к отцу... как зовут-то его, Бум-Друм, что ли? Печальный король будто бы от престола хочет отречься и добровольно уехать на необитаемый остров... А ты чего уши развесил? — накинулся на Матиуша полицейский.
— Он со мной. Мешок помогает нести.
— Ну ладно, идите. Завтра у меня после ночного дежурства день свободный — загляну к вам. Ох, жалко Матиуша!
— Погоди жалеть. По моему разумению, этим дело не кончится. Он еще воротится, вот увидишь.
— Только бы глупостей больше не делал.
— Ну, малый, пошли!
Колбасник помог Матиушу взвалить на спину мешок. И удивительное дело: усталость как рукой сняло. Мешок словно легче стал. Матиуш летел как на крыльях.
Ну вот и узнал почти все новости. Одно странно: почему его не ищут? Или еще не знают, что он убежал?

— Стой! Ишь разлетелся! Или дорога коротка показалась? Заходи в ворота.
Из подворотни две ступеньки вели вниз, в квартиру лавочника. Матиуш споткнулся и упал бы, не поддержи его колбасник. Матиуш прислонился к двери, закрыл глаза, а сам весь дрожит
— Ты чего? — перепугался колбасник, увидев, как мальчик побледнел.
— Я голодный, — пролепетал Матиуш и потерял сознание.
Он уже в тюрьме недоедал, оставляя половину порции на случай побега, У стрелочника тоже ел мало: совестно быть нахлебником у бедняков. Потом пятнадцать верст отмахал и ничего, кроме хлеба, не ел. А теперь еще мешок с колбасой. Тут и взрослый не выдержал бы. И, наконец, — неизвестность, боязнь погони, неожиданное известие, что страна помнит о нем и надеется на его возвращение.
Матиуша положили на диван.
— Выпей-ка молока.
Лавочник расстегнул ему курточку на груди. Во-первых, чтобы дышать было легче, а во-вторых, как заправский полицейский, хотел метрику поискать. Умрет мальчишка без документов — хлопот не оберешься! В кармане он нащупал что-то твердое и вытащил фотографию покойной королевы.
— Эй, парень, попей молока! А ну, открой глаза!
Закаленный в походах, Матиуш быстро пришел в себя. Ему стало стыдно и немного страшно: не сказал ли он чего лишнего в беспамятстве? Уж больно чудно смотрят они на него.
— Как тебя зовут?
— Янек.
— Слушай, Янек, больно ты нежный, как я погляжу. Руки у тебя белые, хоть и в царапинах. И врать ты не мастер — это сразу видно. Зря ты мне морочил голову на вокзале. Голодный, худой, хотя мальчишка ты, видать, крепкий. И документов у тебя нет, только фотография королевы в кармане. Что все это значит?
— Мне душно, откройте окно!
Матиуш пьет молоко, закусывает хлебом и чувствует, как к нему постепенно возвращаются силы. Но притворяется, будто ему все еще плохо: закрывает глаза, а сам в сторону окна поглядывает, чтобы удрать в случае чего.
— Оставь его в покое, — сказала колбаснику жена. — Видишь, ребенок чуть живой. Завтра успеешь допросить, пусть выспится сперва.
— Ты меня уму-разуму не учи. Недаром я два года в полиция прослужил. Скажи-ка мне...
— А я тебе говорю — заткнись! Понял? В полиции он служил, недотепа... А сейчас почему не служишь? Потому что выгнали. Другие богатство нажили, а ты что? До самой смерти колбасой будешь торговать. А ну показывай, чего привез!
Пока они разгружали мешок, Матиуш положил голову на стол и заснул.
— Постыдился бы, дурень, на ребенка такую тяжесть взваливать! Как-никак его Янеком зовут.
Янеком звали ее единственного сына, который погиб на войне.
— Сразу видать, славный мальчонка: у озорника была бы фотография Матиуша, а не королевы.
Матиуш спал очень чутко и, услышав сквозь сон свое имя, проснулся.
— Песенка Матиуша спета: его на необитаемый остров сослали.
— Жалко, раньше этого не сделали, был бы наш Янек жив. Ох, попался бы мне этот Матиуш!..
— Матиуш был король мудрый, воинственный и смелый.
— Перестанешь ты или нет?
— А вот не перестану! Что ты мне сделаешь?
— На, получай!
Жена размахнулась да как трахнет мужа колбасой по голове! Колбаса пополам разломилась.
Видно, супруги жили недружно. И так повсюду: если муж любил Матиуша, жена терпеть его не могла. Брат хвалит Матиуша, сестра высмеивает. А сколько драк из-за этого было в школах — ужас!
Дошло до того, что обер-полицмейстер издал указ, запрещающий упоминать имя Матиуша в театрах, парках и прочих общественных местах. Нарушители карались штрафом или тремя днями ареста.
Но результат получился обратный: о Матиуше стали говорить еще больше. Так уж водится: все запретное кажется особенно заманчивым.

Матиуш уплетает булку с колбасой, запивает сладким чаем, болтает о том о сем, а сам ждет: сейчас опять начнут выпытывать, кто он да откуда. Но нет, не спрашивают. Тем лучше.
Целый день только и слышится:
— Янек, принеси!.. Янек, замети!.. Подай!.. Убери!.. Завяжи!.. Вылей!..
Хотят испытать, послушный ли он, смышленый, расторопный. Наверно, из дома убежал. Ребята нынче совсем от рук отбились. Моду завели: чуть что не по ним — бегут из дома. Поскитается такой беглец по белу свету, наголодается, нахолодается, хлебнет горя и домой к папе с мамой воротится. Родители рады-радехоньки, что ребенок жив-здоров, лишнее слово сказать ему боятся. Ну, и мальчишка, наученный горьким опытом, тоже не больно-то хорохорится.
— Ничего, поживет немного, освоится и сам все выболтает. А пока пусть поработает. Лишь бы честный был.
Насчет этого он молодец! Пошлют за покупками — сдачу всю до копейки принесет. Тихий, неразговорчивый. А вот едок плохой.
— Ешь, Янек, — уговаривают его хозяева. — Еды на всех хватит, Не срами перед соседями, подумают, мы тебя голодом морим — уж больно ты худой.
— Не могу, зубы болят, — говорит Матиуш, а сам с тревогой в зеркало на себя поглядывает.
Рано или поздно побег обнаружится. Начнутся поиски. А может, и сейчас уже ведутся. Тогда никакая одежда не спасет. Слишком многие знают его в лицо. Одна надежда, если он похудеет.
Бегает Матиуш по разным поручениям. Попадет ему в руки газета, он спрячет ее и читает украдкой. Потом стал читать открыто, не таясь. А то новое объявление на стене увидит, остановится и прочтет. Теперь он был в курсе всех событий.
А события были такие. Государственный канцлер и казначей удрали за границу; они еще до войны, втайне ото всех, переправили туда драгоценности и капиталы. Военный министр открыл школу танцев. У министра здоровья — склад аптечных товаров: он туалетным мылом и зубным порошком торгует. Министр юстиции после суда над Матиушем с присущей ему честностью и прямотой заявил, что не желает иметь ничего общего с правосудием, и пошел работать кондуктором. Министр торговли держит овощную лавку и на паях с церемониймейстером владеет кинематографом. Министру просвещения не повезло: он продает на вокзале газеты. А бедняга доктор умер от огорчения.
В королевском дворце поселились иностранцы. В столицу со всего света съехалось видимо-невидимо мошенников и авантюристов. Они занимают лучшие места в театрах, раскатывают на автомобилях по улицам, пьют и едят в дорогих ресторанах, а население расплачивается за это тяжким трудом.
Во взрослом парламенте устраивают состязания силачей, а в детском — выступления магов-волшебников.
Казармы превратили в пивоварню, потому что с горя люди потребляют в огромных количествах пиво.
Негритята — кто в ученики к трубочистам пошел, кто в кафе служит: газеты подает посетителям, мраморные столики вытирает.
«С чего же начать? — мучительно думает Матиуш. — Кому-то надо открыться — один в поле не воин».
Однажды остановился он перед овощной лавкой бывшего министра. «Может, войти?» Матиуш не испытывал никакой симпатии к этому министру, он знал его как человека весьма практичного. Но на этот раз так и не решился переступить порога и вернулся домой ни с чем.
— Мне хочется яблок.
Матиуш никогда ни о чем не просил, и лавочник дал ему денег.
— Полфунта яблок.
Бывший министр вздрогнул при этих словах: он сразу узнал Матиуша по голосу и, метнув на мальчика испуганный взгляд, уронил полуфунтовую гирю.
— Вашество...
Матиуш приложил палец к губам.
— Ах, что я болтаю... — пролепетал экс-министр и, обернувшись к продавцу, сказал: — Поднимите гирю... нет, принесите-ка мне папиросы... А вы, — обратился он к кассирше, — пересчитайте, пожалуйста, выручку.
Распорядившись, он незаметно сделал Матиушу знак, чтобы тот следовал за ним в каморку за лавкой, где помещался склад.
— Как вы смеете, ваше величество, подвергать меня такой опасности! — зашипел он злобно. — У меня и так хватает неприятностей. Был министром, а теперь докатился до того, что яблоками торгую. В стране строжайше запрещено произносить даже имя короля, и если кто-нибудь узнает... Прошу вас, умоляю больше никогда не приходить сюда, иначе, честное слово, я вынужден буду донести в полицию. У меня жена, дети, я не имею права рисковать благополучием семьи.
— Но я хотел только узнать...
— А я ничего не знаю и не желаю знать! — перебил его министр. — Извольте, могу дать вам фунт, ну три фунта яблок или груш, но на большее не рассчитывайте.
— Я в милостыне не нуждаюсь, — гордо сказал Матиуш и ушел не простившись.
Бедный король-скиталец! Посещение овощной лавки отбило у него всякую охоту обращаться к другим министрам. Думал, думал Матиуш и пришел к выводу, что у него есть следующие возможности.
Первая. Ворваться в толпу с криком: «К оружию!» Раздать населению винтовки, арестовать иностранных послов, выкопать вокруг города оборонительные рвы и еще раз попытать счастья на поле боя.
Вторая. Прийти во дворец и заявить: «Я — король Матиуш Первый!» Пусть ссылают на необитаемый остров.
Третья. Оставаться мальчиком на побегушках и выжидать.
Четвертая. Отправиться к Печальному королю... Нет, на такое унижение он не пойдет.
И Матиуш выбрал третье: то есть решил ждать. «Не может ведь так продолжаться вечно».
И вот Матиуш трудится не покладая рук. Встает чуть свет, подметает пол в лавке, ходит на базар с кошелкой, топит печь, чистит картошку, разносит по домам покупки.
— Янек, возьми пятьдесят сарделек и десять фунтов колбасы и отнеси в ресторан на Новую улицу — ту, что раньше называлась улицей Матиуша Реформатора.
— Хорошо.
Идет Матиуш с корзиной, а на улицах необычное оживление. Всюду полно солдат, полицейских, они прохаживаются взад-вперед и останавливают взрослых и детей. Посмотрел Матиуш по сторонам и видит на стене объявление, а на нем большущими буквами: «5 000 000 вознаграждения».
Наконец-то!

5000000 ВОЗНАГРАЖДЕНИЯ.

Бывший король МАТИУШ ПЕРВЫЙ по пути на необитаемый остров БЕЖАЛ из-под стражи в неизвестном направлении. Кто поймает МАТИУША или укажет, где он скрывается, получит вышеозначенное ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ.
Все мальчики в возрасте МАТИУША обязаны иметь при себе метрику. Во избежание недоразумений предупреждаем родителей, что мальчики без документов будут ЗАДЕРЖИВАТЬСЯ.

«Пять миллионов! — покачал Матиуш головой. — Вот никогда не предполагал, что короли ценятся так дорого. Сколько сарделек можно получить в обмен на одного короля!»
В душе он обрадовался: наконец-то перемена! И решил к колбаснику не возвращаться. Он ему до смерти надоел своими расспросами: кто он да откуда, в какой школе учился; зачем сидит уткнувшись в газету — все равно ничего не поймет; почему носит при себе фотографию королевы, и так далее. Вернись он к ним сейчас, они непременно догадаются, кто он.
— Откуда идешь? — остановил его патруль.
— От мясника.
— Свидетельство есть?
— Есть.
— А ну покажи.
Матиуш с невинным видом показывает колбасу.
— Дурачок, это колбаса, а не свидетельство. Предъяви документ.
— Пусти его, чего с дураком толковать.
Две улицы прошел — опять патруль.
— Документы!
— Пропустите, пожалуйста, я очень спешу: хозяин ресторана ждет.
На этот раз тоже повезло — пропустили. Однако Матиуш видит, дело принимает серьезный оборот, и стал пробираться боковыми, узенькими улочками на окраину города.
— Стой! — раздался окрик.
Но Матиуш как ни в чем не бывало идет дальше.
— Стой! Стрелять буду!
Матиуш продолжает путь, словно не слышит. Солдат выстрелил в воздух. Матиуш — ноль внимания.
— Ах ты негодяй, шутки шутить вздумал с полицией!
Матиуш объяснил знаками, что он, мол, глухой.
— Отпустить его, что ли? Глухой как пень. Даже выстрела не слышал.
— А мне какое дело! Приказано арестовывать — значит, нечего рассуждать. Вернемся с пустыми руками — от начальства попадет. Может, мошенник, притворяется глухим, а сам украл колбасу?
Дело дрянь. Пока не поздно, надо ноги уносить. Еда пригодится: несколько дней придется скрываться.
Солдаты идут, не торопятся, переговариваются между собой:
— Совсем сбесились. Матиуш убежал с необитаемого острова, а они его здесь ищут. Только бы этим толстосумам людей мучить...
По дороге зацапали еще двух мальчишек. Ни просьбы, ни слезы не помогли — солдаты только еще больше разозлились. Образовалась целая процессия: впереди трое ребят, сзади солдаты, а сбоку четыре пса — за корзинкой с колбасой увязались. В последнее время на окраинах развелось много бездомных собак. Обедневшим ремесленникам самим нечего было есть, и они повыгоняли собак на улицу.
Матиуш вынул из корзинки связку сарделек, повесил на шею, обмотал вокруг пояса, в каждую руку взял по колбасе, корзинку поддал ногой — и деру.
— Лови его, держи!..
Матиуш бежит впереди, за ним — собаки, за собаками — солдат. Другой остался стеречь мальчишек.
Солдат даже винтовку бросил на бегу, чтобы не мешала, и вот-вот догонит Матиуша. Матиуш обернулся и — бац! — в собак колбасой. Собаки накинулись на нее, сцепились, покатились клубком прямо под ноги солдату. Тот растянулся во весь рост на мостовой, а собаки давай его кусать. Матиуш перемахнул через забор, пробежал один двор, другой и очутился возле сада, а в нем детвора: маленькие, большие, девочки, мальчики. В глубине сада — дом, калитка открыта настежь; в стороне — другой дом, поменьше, за ним кусты.
Тут прозвенел звонок, и ребята побежали к дому.
«Школа, наверно», — подумал Матиуш.
Сад опустел. Матиуш сидит в кустах и высматривает укромное местечко, куда бы спрятать свои припасы.


— Это не школа, а приют. В школе только учатся, а мы здесь живем: спим, едим. Мой отец на войне погиб. А твой? Чтобы приняли в приют, надо подать заявление. Это страшная волынка! Мой тебе совет: оставайся, никто не заметит. Раньше дело другое: мы были одинаково одеты. Но после войны никакого порядка нет: каждый делает что хочет.
— Но ребята сразу заметят, что я новенький, — возразил Матиуш.
— Мура! Старшим по сардельке дашь, чтобы язык за зубами держали, а малыши не пикнут — боятся нас. Не послушаются — подзатыльник получат. У нас с ними разговор короткий! Впрочем, посиди в кустах, а я посоветуюсь со скаутами.
— Значит, у вас скауты есть? — обрадовался Матиуш.
— Одно название, что скауты: папиросы курят и даже пояса со скаутским ножом ни у кого нет. Говорю тебе: сплошной ералаш. Каждый делает что хочет. Сказал бы я тебе одну вещь, да, боюсь, проболтаешься. Послушай: у нас тайное общество есть, Зеленого Знамени. А патрон наш — только помни: это тайна, — Матиуш. Мы решили выкрасть его с необитаемого острова. Да смотри не проговорись, не то тебе не поздоровится. Мы свято храним нашу тайну...
Прозвенел звонок.
— Подожди меня здесь. Мне на урок надо идти. У нас только на первом уроке проверяют, кто отсутствует, а потом хоть целый день гуляй! На, держи кусок хлеба...
Матиуш съел хлеб и две сардельки. Сидит он в кустах и думает: как быть дальше? А тут в сад нагрянула полиция.
«Искать будут».
Но они пожаловали по другому поводу: привели из тюрьмы около ста мальчишек, задержанных на разных улицах. Родители собрались перед тюрьмой и устроили скандал.
— Не хотим, чтобы наши дети сидели вместе с ворами! — кричали они.
Пришлось ребят перевести из тюрьмы в приют.
Навстречу этой ораве выбежал толстяк — размахивает руками, кричит, сердится:
— Почему заранее не предупредили? Куда я их дену? Откуда взять столько мисок и кружек? Где их спать укладывать?
— Наше дело маленькое. Мы выполняем приказ начальства, — сказали тюремные надзиратели и удалились.
В сад выскочили приютские ребята и смешались с новенькими. Путаница, неразбериха. Из дома вынесли два стола и стали записывать имена и адреса вновь прибывших ребят.
— Мой папа адвокат.
— Мой папа жандарм.
— Моя мама актриса.
— Мой папа иностранный посол.
Тут к воротам подкатил автомобиль.
— Папа приехал!
— По какому такому праву вы задерживаете моего сына? Что за безобразие! — накинулся посол на толстяка.
В это время полицейские привели еще сорок пленников.
— Отдайте мне сына!.. — вопит жена посла.
В сад ворвалась целая толпа родителей. Плач, ругань, галдеж.
«Пожалуй, можно вылезти из кустов, — подумал Матиуш. — Какой, однако, странный способ ловить преступников! Не удивительно, что это им так редко удается. Теперь я в безопасности».
И Матиуш до того осмелел, что протиснулся к столу, возле которого стоял толстяк, пытаясь успокоить разбушевавшихся родителей.
— Уважаемые родители, я директор приюта, а отнюдь не тюремщик. Для меня, как и для вас, это тоже неприятный сюрприз. Перед вами ученый-педагог, автор научных трудов, посвященных воспитанию детей. Я написал книгу под названием «365 способов унять детский шум». Мне принадлежит научное исследование, в котором решается сложнейшая проблема, какие пуговицы практичней — металлические или роговые. Мое третье педагогическое сочинение называется так: «Разведение свиней в приютах». Не правда ли, на первый взгляд странное название? Но если вдуматься, все станет ясно. Где много детей, там много картофельных очистков и помоев. И вот, чтобы добро не пропадало даром, в моем приюте в рекордно короткие сроки откармливаются жирные свиньи. За свои научные открытия я награжден двумя серебряными медалями. Я каждого ребенка насквозь вижу. По глазам, по носу, по ушам — словом, по всему могу с точностью определить, кто из него вырастет. Вот взгляните, пожалуйста, на эту девочку... — И директор показал на стоящего возле стола Матиуша. — Обратите внимание, какое у нее доброе личико и смышленые глазки. Она совсем недавно в нашем приюте, но я успел досконально изучить ее. У нее нет от меня тайн. Я читаю в ее душе, как в раскрытой книге.
При этих словах директор положил руки на голову Матиуша и пристально посмотрел ему в лицо. Матиуш не на шутку испугался: вдруг этот толстый чудак в самом деле умеет читать в душе?
Убедившись, что их детям не грозит опасность и они попали к опытному педагогу, родители успокоились и разошлись по домам. Только иностранный посол позвонил обер-полицмейстеру и, получив разрешение забрать сына, сел в автомобиль и укатил.
Минуты не прошло, как в сад снова с криком выбежал директор:
— Господа воспитатели! Через полчаса сюда съедутся разные знаменитости обсудить вопрос, как поймать беглого короля. Переоденьте детей, вымойте им уши, утрите носы. Смотрите, чтобы ни одного сопливого носа не было! И пусть какая-нибудь девочка преподнесет обер-полицмейстеру цветы. Лучше всего та, с миленькой мордашкой... Эй, слуги, убрать помещение!
И умчался как вихрь.
— Где девочка, которой господин директор велел преподнести цветы? — спрашивает воспитатель.
— Это я, — робко говорит Матиуш. — Только я не девочка, а мальчик.
— Как ты смеешь возражать, наглец! Если господин директор говорит, что ты девочка, значит, так оно и есть. За упрямство и непослушание останешься завтра без обеда!..
И вот Матиуш в белом платьице с розовым бантом преподнес обер-полицмейстеру цветы. Следом за обер-полицмейстером приехали главный следователь, главный криминалист, шеф жандармов, начальник шпионов и контрразведчиков и двадцать отечественных и иностранных сыщиков.
Первым взял слово директор приюта:
— Господа! Я воспитатель и автор научных сочинений о детях. Я слежу, чтобы дети не теряли носовых платков, не шумели, не отрывали пуговиц. Но если вы хотите найти пропавшего ребенка, в моем лице вы найдете лучшего помощника, ибо я — знаток детских душ. Так вот, я как специалист со всей ответственностью утверждаю: Матиуша в столице нет! Он наверняка спрятался в лесу, и его, спящего, подобрали цыгане или какая-нибудь сердобольная крестьянка. Итак, Матиуша следует искать в цыганском таборе или в деревне. Если его узнают, то непременно выдадут: он всем насолил. А если не узнают, он сам в конце концов проболтается. Но у простого, неотесанного мужика не может быть педагогического чутья. Поэтому пройдет еще несколько недель, прежде чем он поймет, кого приютил в своем доме. Другое дело — в столице, где нет человека, который не знал бы Матиуша в лицо. Да он здесь и пяти минут не мог бы скрываться!
А Матиуш стоит возле двери и слушает. Так распорядился директор, на случай, если понадобится принести стакан воды или поднять что-нибудь Взрослые сами не любят нагибаться: у них кости болят.
Совещались долго — каждому хотелось высказаться. В конце концов постановили: пусть дети переночуют в приюте, а завтра — по домам! Родителям разрешается принести им обед. Приютская кухня на них не рассчитывала, а оставлять детей голодными не годится. И больше мальчиков на улицах не задерживать.
На этом совещание окончилось.
Когда Матиуш переоделся и вышел во двор, его окружили ребята.
— О чем они говорили?.. Что делали?.. Ели что-нибудь вкусное? А тебя угощали?.. Тебе не стыдно было в девчачьем платье?.. Когда нас отпустят домой?.. А что сегодня на обед?..
— Я ничего не видел и не слышал. Ничего не знаю и не скажу, — буркнул Матиуш не очень любезно.
Ребята быстро от него отстали: некогда было. Каждому хотелось выменять что-нибудь у пленников.
— Знаешь, мне очень нужен ножик, а тебе он ни к чему.
— Послушай, дай мне зеркальце, у тебя дома лучше есть.
— Дашь пряник — секрет скажу.
— Гляди, как у меня волосы рассыпаются, отдай мне свою заколку...
Попрошайничали не все ребята, но глазели на необычайное зрелище все. Еще бы! Такое не каждый день увидишь. В обычное время они бегали по двору или ходили парами по улицам. А ходить парами неприятно: мальчишки дразнятся и на витрины не поглазеешь.
Да, я забыл сказать, что Матиуша нарядили в платье директорской дочки, а потом выдали мальчишескую одежду, но не ту, в которой он пришел. И теперь Матиуш ничем не отличался от остальных ребят.
И вообще было не до него. До позднего вечера родители приносили гостинцы. Такого роскошного пиршества не помнили даже самые старшие воспитанники.
Вот так веселье! А все из-за кого?
— Да здравствует король Матиуш! — раздался чей-то несмелый голос.
— Да здравствует!.. Да здравствует!.. — дружно подхватили все ребята.
«Да здравствует полковник Дормеско!» — чуть не вырвалось у Матиуша.


Полковник Дормеско, сам того не подозревая, оказал Матиушу огромную услугу. С тех пор как Матиуш убежал, прошло три дня, а поезд ехал вперед без остановки. Дормеско спал, часовой стоял в коридоре и караулил королевского пленника.
Приехали к морю. На берегу собралась толпа зевак. Весть о том, что корабль в порту ждет Матиуша, моментально распространилась по округе.
Из вагона вынесли чемодан Матиуша, потом чемодан полковника, потом клетку с канарейкой. Наконец вышел сам полковник: пять солдат с одного бока, пять с другого.
— А где Матиуш? Матиуш где? — заволновалась толпа.
Зеваки разозлились: два часа мокли под дождем и прозевали Матиуша. Но что это за таинственная клетка? — недоумевают любопытные.
— Где Матиуш? — спросил без обиняков начальник порта.
— Не суйтесь не в свое дело! — огрызнулся Дормеско. — Или вы морская и сухопутная власть?
— Так точно!
— Тогда вы обязаны оказывать мне всяческое содействие. Дайте лодку. И как только мы поднимемся по трапу, велите сниматься с якоря.
Смотрит капитан корабля и диву дается. Матросы тоже удивлены.
«Кто знает, — думают эти суеверные люди, — может, Матиуша заколдовали? Или его вообще не было?»
Приехал Дормеско на необитаемый остров, получил квитанцию за доставленные вещи и отправился в обратный путь. Но спится ему неспокойно, угрызения совести мучают во сне. Как-никак неприятно старому служаке не выполнить приказа.
Рапорт полковника, как важный исторический документ, приводится дословно:

Крепость. Четвертый Форт Смерти
Пункт I приказа выполнен.
Пункт II приказа выполнен.
Пункт III приказа выполненен частично: на необитаемый остров доставлены вещи Матиуша (квитанцию прилагаю).
Выполнение IV пункта приказа подтверждается настоящим рапортом.
Бывший король Матиуш по дороге ИСЧЕЗ.
Полковник Дормеско.

Дормеско отправил рапорт с вестовым и, утомленный дорогой, завалился спать. Что тут началось! Такого скандала свет не видывал.
Дормеско грозили, что его расстреляют, в солдаты разжалуют, сошлют в штрафной батальон, на каторгу. Но это все ерунда по сравнению с паникой, охватившей самих королей. Каждый день по три совещания, и одно — ночью! И каждое совещание в другом городе, а иногда в двух городах одновременно. Сначала хранили все в тайне. Но проныры-журналисты пронюхали, что Матиуш убежал, и куда короли — туда и они. Поезда мчатся на всех парах. Министры теряют чемоданы, церемониймейстеры — головы. Экстренные выпуски газет выходят в два-три часа ночи, и люди, как на пожар, выскакивают на улицу в ночных рубашках, чтобы купить газету. В кинематографах идут старые фильмы про Матиуша. Всюду, куда ни глянь, — Матиуш. Сигары — «Матиуш Первый». Конфеты — «Матиуш Первый». Водка — «Матишовка».
— Экстренный выпуск! Революция у Молодого короля!
— Печальный король готовится к войне!
— Обыск во дворце Кампанеллы!
— Война Южной и Северной Африки!
Тысяча двенадцать раз сообщалось в газетах, что Матиуш пойман, и всякий раз это оказывалось липой, уловкой, чтобы продать побольше газет. Вознаграждение за поимку Матиуша с пяти миллионов возросло до десяти.
Ждали чрезвычайных событий, а что происходит на самом деле, никто не знал, даже короли. Ясно одно: если Матиуша изловят, решить его участь тайком, без согласия детей, не удастся. Этот номер не пройдет! Ибо все ребята — белые, черные, желтые — на его стороне.
Закрыли фабрику, выпускающую перья «Матюшо», оштрафовали владельцев двенадцати магазинов за то, что они выставили в витринах открытки с изображением Матиуша. Редактор газеты «Зеленое Знамя» сидел в тюрьме. Известного поэта за гимн в честь Матиуша отдали под суд. Школы были оцеплены войсками. Детям запретили продавать зеленый материал. За игру в «зелень» учителя безжалостно ставили в угол. А царь Пафнутий, известный тупица, издал указ:

Я, божьей милостью царь и самодержец, повелеваю всем растениям в парках и лесах в месячный срок изменить цвет.
Царь Пафнутий.

Но это еще не все. Княжна Леля Бенгальская явилась на бал к королю Людовику в зеленом платье. Сын Ореста, королевич Хастес, возглавил демонстрацию школьников. Транспаранты, с которыми ребята вышли на улицу, гласили:
«Долой плохие карандаши и мел! Требуем карандашей, которые не ломаются!»
«Долой тетради, в которых расплываются чернила!»
«Долой учебники в некрасивых переплетах!»
«Долой одежду на вырост!»
«Да здравствуют конфеты и шоколад!»
«От конфет не портятся зубы!»
Короли запутались и не знали, кто с кем враждует, а кто с кем дружит, и сваливали друг на друга вину за случившееся.
— Это ты первый начал войну с Матиушем!
— А кто потребовал провозгласить его королем?!
— А ты позволил провозить через свою страну Бум-Друмово золото.
— А у тебя Матиуш познакомился с неграми.
— Ты первый показал ему парламент!
— Это твой шпион начал издавать у него газету!
Запахло порохом. Но войны все боялись, потому что никто не знал, кто союзник, а кто враг.
Поссорятся ребята в школе, учитель накричит на них, поставит провинившихся в угол — и дело в шляпе! Поссорятся министры, король выгонит одного или двух (это называется — дать отставку), и в государстве воцаряется порядок. А вот как быть, если перессорились короли?
Оказывается, даже из столь затруднительного положения бывает выход. На свете существуют очень умные люди, которые называются дипломатами. Они улаживают все без драки. На этот раз навести порядок вызвался мудрый старик — лорд Пакс.
Лорд Пакс курил трубку и был немногословен. В газетах сообщили: если лорд Пакс взялся за дело, можно не беспокоиться, все будет в порядке.
Итак, короли приехали на остров Фуфайку. Лорд Пакс проверяет по списку, все ли на месте.
— Здесь... Здесь... Болен... Здесь... Здесь... Вышел на минутку в уборную... Здесь... Нет...
Наступила тишина. Все ждут, что скажет лорд. А он набивает табаком трубку и, как видно, не торопится.
— Пусть каждый выступит и скажет, чего он хочет и чем недоволен.
Короли выходят по очереди. Один говорит громко, другой — тихо, один — кратко, другой — длинно; один заикается и краснеет, другой покашливает, третий шепелявит; один размахивает руками, другой раскачивается всем телом...
Заседать больше двух-трех часов короли не привыкли, а тут сиди с утра до вечера. Лорд Пакс вытрясет пепел из трубки, набьет ее снова и ни слова не говорит. Недаром его прозвали Железным Старцем. Сидит будто не человек, а мумия. Но если кто-нибудь перебьет оратора или реплику с места подаст, так глянет, что душа в пятки уйдет.
Наконец королям надоело слушать друг друга, и они с любопытством стали ждать, что скажет лорд Пакс.
Желающих выступать больше не оказалось. Воцарилась тишина. Журналисты очинили карандаши. Посыльные помчались на телеграф предупредить телеграфистов, чтобы те приготовились к приему телеграмм. Сейчас будет выступать лорд Пакс!
А лорд докурил трубку, выбил из нее пепел, прочистил, спрятал в карман и сказал:
— М-да. — Помолчал и прибавил: — Завтра в семь утра второе заседание.
Журналисты сломя голову полетели на телеграф. Но в газете ведь не напишешь, что лорд Пакс сказал «м-да». И вот каждый по своему вкусу сочинил за него речь и послал в газету.
На другой день короли, злые, невыспавшиеся, собрались к семи часам утра. А лорд Пакс как ни в чем не бывало сидит на председательском месте, покуривает трубку и опять проверяет, кто явился, кого нет, кто опоздал.
— Вчера вы не знали, что скажут другие, а сегодня знаете, поэтому пусть каждый повторит, чего он хочет и чем недоволен.
Опять короли выступают по очереди. Одни говорят то же самое, другие не совсем то же самое, третьи, позабыв вчерашнюю речь, говорят все наоборот. И снова Железный Старец продержал их до позднего вечера, а напоследок сказал:
— Отлично, завтра заседание назначается на шесть часов утра.
Короли чуть не лопнули от злости.
— Вы придете завтра, ваше величество? — осведомляются они друг у друга, и каждый уверяет, что нет, не придет, не позволит больше лорду Паксу над ним измываться. На что это похоже! Их заставляет говорить, а сам трубку курит. Глупец, разве он не знает, что короли не привыкли рано вставать и столько времени проводить на заседаниях.
Но храбрились они только на словах, а в глубине души побаивались лорда. Почему, сами не знали. Так бывает и в школе: один учитель кричит-надрывается, в угол ставит, за уши дерет, но его все равно не слушаются; а другой только глянет — и мурашки по спине. А лорд Пакс бросает строгие взгляды из-под седых насупленных бровей, курит трубку и загадочно молчит. Тут не только король, а самый что ни на есть храбрец струсит.


Пять раз подряд пришлось королям повторять одно и то же, ведь приезжали новые короли и нужно было ввести их в курс дела. И каждый раз кто-нибудь говорил иначе, чем накануне.
Четыре дня злились короли, а на пятый — совсем выдохлись и присмирели. Даже короны у них набок съехали, и они с таким трепетом взирали на трубку Пакса, будто в ней, а не в коронах и скипетрах было спасение от всех напастей.
— Завтра воскресенье, — робко напомнил Молодой король, когда последний оратор кончил говорить, чего он хочет и чем недоволен.
Лорд Пакс встал, набрал воздуха в легкие и сказал громко:
— В понедельник соберемся в четыре часа утра.
Короли повскакали с мест, поправили короны, натянули мантии — и давай бог ноги!
— Сколько можно терпеть это издевательство! — возмутился кто-то и стал подговаривать остальных собраться в воскресенье тайком от Пакса и самим решить, что делать.
— Оставьте меня в покое, ваше величество, я смертельно хочу спать! Может, я умру к понедельнику...
Но в понедельник все короли живые-здоровые ровно в четыре часа утра как миленькие сидели на своих местах, с мольбой взирая на трубку Пакса.
— Ваши величества! Давайте обсудим, как мы поступим, если Матиуша поймают, и что делать, если его не поймают. Кроме того, надо решить, какие принять меры, если Матиуш жив, и что предпринять, если он умер. И, наконец, как быть, если Матиуш пойдет на мировую, и что будет, если он объявит войну. Где скрывается Матиуш, нам неизвестно. Если верить словам Дормеско, он убежал на территорию своего бывшего королевства. Но полковник Дормеско может ошибаться. Наше решение должно зависеть также от того, возглавит ли Матиуш революцию в стране Молодого короля или перейдет на сторону негров, которые объявили войну белым королям. Не надо забывать, что из всех черных королей среди нас присутствует один Бум-Друм. Но это еще не все. Мы должны предусмотреть и ту возможность, что к детям присоединятся взрослые. Эти девять пунктов я ставлю на голосование. А сейчас объявляю пятнадцатиминутный перерыв, после которого вы проголосуете, какой из этих пунктов первым обсудить на сегодняшнем заседании.
Короли повскакали с мест:
— Да он нас заморит вконец!
— Мы отсюда живыми не выберемся!
— Что он, век здесь мариновать нас собрался?!
— Как хотите, а я уезжаю: у меня тетка тяжело больна.
— Мне операцию аппендицита должны делать! Доктор отпустил меня только на неделю.
— Я очень спешу: у меня сынок родился. Посмотрите, вот фотография!
— Завтра свадьба моей сестры! Она смертельно обидится, если я не приеду.
У всех были готовы отговорки, лишь бы улизнуть. Но стоило Паксу объявить, что перерыв окончен, как опять воцарилась тишина и порядок.
— Кто хочет взять слово: какой из девяти пунктов обсудим первым?
Молчание.
— Повторяю еще раз: кто хочет взять слово?
Тишина.
— Повторяю в третий раз: кто хочет взять слово?
Тут под столом, за которым сидели короли, послышался шорох, и оттуда вылез Матиуш.
— Прошу предоставить слово мне, — сказал он.
Короли остолбенели и, наверно, попадали бы на пол, если бы не удивительное самообладание лорда Пакса. Он строго посмотрел на них из-под насупленных бровей и, обращаясь к секретарше, невозмутимо сказал:
— Пожалуйста, внесите в список присутствующих короля Матиуша и пометьте: прибыл с большим опозданием... Известны ли вашему величеству вынесенные на обсуждение вопросы? — спросил Пакс, посасывая трубку.
— Да, я все слышал. И поскольку я жив, предлагаю поставить на обсуждение пункт пятый, который гласит: «Как поступить, если Матиуш пойдет на мировую».
— Совершенно верно, — согласился лорд Пакс.
Матиуш сел.
— Кто еще хочет высказаться?
Но короли при всем желании не могли вымолвить ни слова.
Случившееся произвело на них такое ошеломляющее впечатление, что они лишились дара речи или, как говорится, проглотили языки.

— Если желающих выступить нет, прекращаю прения и перехожу к голосованию. Итак, кто за предложение короля Матиуша Первого Реформатора, прошу поднять два пальца правой руки... Предложение короля Матиуша Первого принято единогласно. Прошу занести это в протокол.
Тут Молодой король опомнился, вскочил с места и закричал — Прошу дать мне слово!
— Слово предоставляется Молодому королю.
— У меня вопрос: можно ли называть Матиуша королем, если он в последней войне лишился престола и королевства? Лорд Пакс именует его королем и обращается с ним так, будто он нам ровня. Я спрашиваю: правильно ли решать судьбу Матиуша вместе с Матиушем? Ведь он как-никак наш пленник. И лишился королевства...
— Подумаешь! — перебил король Бамбук. — Разве мало известно случаев, когда короли лишаются королевств, а потом получают их обратно! Я сам тысячу лет прождал, пока мне вернули мои владения..
— Вам никто не давал слова, — покраснев от гнева, сказал лорд Пакс. — Перебивать выступающих не полагается. Молодой король не кончил. Пожалуйста, продолжайте, ваше величество.
— Так вот, повторяю. Матиуш — наш пленник. Он убежал и заслужил за это наказание. Учитывая, что он добровольно сдался, наказание можно смягчить. Впрочем, у него другого выхода не было, рано или поздно его все равно поймали бы, и он это отлично знал.
— Вы кончили, ваше величество?
— Да, кончил.
— Прошу слова, — сказал Матиуш.
— Слово предоставляется королю Матиушу Реформатору.
— Молодой король врет. Короны лишил меня не народ, а кучка предателей. Тридцать трусов, испугавшихся одной несчастной бомбы, не вправе свергать короля с престола. К тому же один из них повалился мне в ноги, просил прощения и называл королем. А полиция ваша никуда не годится. С таким же успехом я мог бы еще сто лет скрываться. Я кончил.
— Кто еще хочет высказаться?
— Я, — сказал Матиуш.
— Слово имеет король Матиуш Первый Реформатор.
— Предлагаю перенести заседание на завтра. Пусть короли соберутся с мыслями, посоветуются. Так сразу, с бухты-барахты, трудно сообразить.
— Да, да, перенести на завтра! Отложить!
Короли сорвались с места и заговорили наперебой. Галдеж поднялся такой, что даже лорду Паксу не удалось навести порядок.
— Отложить!.. Перенести!.. Завтра!. Дайте время подумать!.. Протестуем!..
Лорд встал, стукнул кулаком по столу и выпустил из трубки устрашающий клуб дыма, при виде которого все успокоились, но продолжали стоять.
— Прошу сесть.
Никакого результата.
— Прошу сесть, — дрожащим от гнева голосом повторил лорд Пакс.
Первым сел Матиуш, за ним — остальные.
— Ставлю на голосование предложение короля Матиуша: перенести заседание на завтра…
— На десять часов утра, — прибавил Матиуш.
— На десять утра, — повторил лорд Пакс — Кто «за», прошу поднять руку.
Все, кроме Молодого короля и Бум-Друма, подняли руки.
— Кто «против»?
На Молодого короля смотрят, а он хоть бы что.
— Кто воздержался?
— Я, — сказал Молодой король. — Я против любого предложения Матиуша. Здесь заседание королей, а Матиуш не король. Прошу это записать в протокол как votum separatum(1).
-------
(1) особое мнение (лат).
-------
— Предложение короля Матиуша принято большинством голосов. Заседание объявляю закрытым до завтра до десяти часов утра.
Прощаясь, лорд Пакс пожал Матиушу руку.
— Поздравляю, ваше величество, вы овладели ситуацией.
После заседания к Матиушу подошел король Бамбук: хотел поболтать. Но Матиуш отвернулся от него с отвращением: он терпеть не мог врунов. Матиуш знал, взрослые тоже иногда любят прихвастнуть, но чтобы такое сказать, надо совсем совесть потерять. Тысячу лет ждал, пока ему вернули королевство! Вот это сказанул! Ведь человек может прожить немногим больше ста лет, а он: тысячу...


Матиуш пошел к морю и сел на камень. Им овладели усталость и печаль. Настрадался, намучился — и ради чего, ради кого? Одна Клу-Клу осталась ему верна. Но она не знает и не должна знать, отчего у Матиуша пропало желание бороться. К чему огорчать Клу-Клу? Пусть она будет счастлива!
Что это? Кто-то поет. Матиуш прислушался и узнал голос Печального короля.
Когда Матиуш покидал зал заседаний, в коридоре его поджидал Печальный король, но Матиуш прошел мимо, будто они незнакомы. Он не сердился на Печального короля, просто ему все опротивело. У него было только одно желание: поскорей покончить с этим и уехать на необитаемый остров. Там, вдали от всех дел, бесконечно усталый и грустный, король Матиуш закончит свою бурную жизнь.
О побеге Матиуш не жалел. Теперь по крайней мере он поедет не как узник, а как король. Поедет добровольно, убедившись, что он никому не нужен.
— Матиуш, можно сесть рядом с тобой? — спросил Печальный король.
— Почему вы у меня спрашиваете? Остров не мой.
— Но ты ведь первый занял место на камне.
— Я могу подвинуться.
Долго сидели они рядом и молчали.
Печальный король вынул из кармана пригоршню орехов и протянул Матиушу. Матиуш грыз орехи, а скорлупки бросал в море. Лодочка-скорлупка плавает возле берега, пока ее не накроет волна, и навсегда исчезает в белой пене.
— Где ты живешь, Матиуш?
— Первую ночь я провел под миртовым деревом, вторую — в зале заседаний под столом.
— Хочешь еще орехов?
— Спасибо.
— Короли остановились в гостинице, а я снял комнатушку в рыбачьей хижине. Там две кровати и очень чисто.
При упоминании о чистоте Матиуш невольно усмехнулся: он вспомнил тюремных пауков и клопов.
— Я ничего не мог поделать, — как бы про себя проговорил Печальный король. — Даже от престола отречься и уехать на необитаемый остров мне не позволили.
— Я слышал об этом, — сказал Матиуш.
— Ты очень похудел. Не мудрено, что тебя не узнали. Видно, нелегко пришлось тебе в последнее время.
— Король, — сказал Матиуш, глядя на него в упор, — как я убежал, что делал и каким образом пробрался сюда — это тайна. И я обязан хранить ее ради людей, которые вольно или невольно помогли королю-изгнаннику. Никому на свете я теперь не доверяю, даже тебе.
Печальный король молча взял скрипку и заиграл. Из глаз его текли слезы...
Теперь послушайте, как Матиуш очутился на Фуфайке и почему ему хотелось поскорей попасть на необитаемый остров. Сумею ли я рассказать точно, как все было на самом деле, не знаю.
Это не так просто, если учесть, что сто самых знаменитых ученых двадцать лет спорили на страницах газет, при каких обстоятельствах убежал Матиуш. И каждый отстаивал свою версию.
Я выбрал самый интересный рассказ, полагая, что подробности решающей роли не играют.
А дело было так. Через неделю Матиуш признался одному мальчику, что он король. «Врет», — подумал мальчишка, но потом все-таки поверил.
Вот пошли они как-то гулять, и попалось им на глаза объявление, в котором за поимку Матиуша обещалось вознаграждение в десять миллионов. И мальчишки решили выдать Матиуша полиции.
Когда они шли парами, по улице случайно проезжала Клу-Клу, которую выпустили из тюрьмы. И она сразу узнала Матиуша. Клу-Клу заявила: ей непременно надо посетить приют, чтобы устроить точно такой же у себя на родине. Купив два килограмма конфет, она написала Матиушу записку:

Потерпи немного. Я тебе верна и постараюсь с помощью черных королей, которые объявили войну белым, вернуть тебе свободу и королевство.

Клу-Клу приехала в приют и, пока раздавала ребятам конфеты, незаметно сунула Матиушу записку. Вскоре после этого он подслушал разговор мальчишек и узнал, что его собираются выдать. Тогда он решил убежать и спрятаться у старушки, которая напоила его молоком, когда они ловили убежавшего из зверинца волка. Прокрался Матиуш в дом, открыл потихоньку дверь, а в комнате вместо старушки сидит плечистый детина. Оказалось, это ее сын, который уехал в дальние края, а теперь вернулся за матерью. Но Матиуш не знал этого и сын старушки тоже не знал, что стоящий перед ним маленький оборвыш — король Матиуш. Недолго думая, он схватил за шиворот мнимого воришку и потащил в полицию. К счастью, в воротах повстречали они старушку. Матиуш кинулся к ней, а сын стоит и глазами хлопает: ничего не понимает. Добрая старушка сразу узнала Матиуша и повела к себе.