Красавица и чудовище

Девушки в нашем обществе разделяют мужские героические мифы, поскольку подобно юношам им также приходится развивать в достаточной мере свою индивидуальность и приобретать образование. Но в их разуме существует более древний пласт, проявляющийся, похоже, через чувства с тем, чтобы они все-таки стали женщинами, а. не повторяли мужчин. Когда это древнее содержимое психики дает о себе знать, современная молодая женщина может подавить его, поскольку оно угрожает лишить ее достижений эмансипации: равенства в дружбе и возможности соперничества с мужчинами на работе, - одним словом, женских привилегий современности.

Это подавление может быть настолько успешным, что какое-то время она будет и далее отождествлять свои интеллектуальные цели с мужскими, как ее научили в школе или колледже. Даже выйдя замуж, она сохраняет некую иллюзию свободы несмотря на очевидное подчинение архетипу брака с его безоговорочным предписанием стать матерью. Так и возникают, как мы часто видим сегодня, конфликты, вынуждающие женщину в конце концов вновь обрести свою схороненную женственность, но уже болезненным (хотя в итоге это окупается сторицей) путем.

Я наблюдал пример этого у молодой замужней женщины, не имевшей еще детей, но планировавшей завести одного или двух со временем, поскольку это ожидалось от нее. Между тем ее сексуальность была неудовлетворительной. Это расстраивало ее и мужа, хотя они и не могли найти этому какого-либо объяснения. Она с отличием закончила хороший женский колледж и наслаждалась интеллектуальным общением с мужем и другими мужчинами. В то время как эта сторона ее жизни шла в основном довольно хорошо, у нее периодически возникали вспышки раздражительности, она начинала говорить агрессивно, что отталкивало мужчин и вызывало у нее невыносимое чувство неудовлетворенности собой.

В это время ей приснился сон, который показался ей настолько важным, что для его толкования она прибегла к профессиональной консультации. Ей снилось, что она стоит в очереди таких же молодых женщин, как она; посмотрев вперед, она увидела, что это очередь на гильотину - всем по порядку отрубали гильотиной голову. Тем не менее сновидящая, вовсе не испугавшись, осталась в очереди, похоже, вполне готовая к такой участи.

Я объяснил, что это означает, что она готова отказаться от привычки "жить головой" и должна научиться давать свободу своему телу, чтобы открыть его естественную сексуальность и исполнить его биологическое предназначение в материнстве. Сон выразил это в виде настоятельной необходимости радикальных перемен: она должна была пожертвовать "мужской" героической ролью.

Как и следовало ожидать, эта образованная женщина не имела трудностей с восприятием толкования на интеллектуальном уровне и попыталась измениться, стать более покладистой. У нее улучшилась интимная жизнь, она стала матерью двух очень приятных детей. Когда она лучше стала разбираться в своих чувствах, к ней пришло понимание, что мужчина (или женщина с мужским складом ума) воспринимает жизнь как ряд препятствий, которые нужно брать штурмом, проявляя героическую волю и решимость, однако для подлинной женщины жизнь лучше всего постигается в процессе постепенного пробуждения.

Такое пробуждение описывает универсальный миф, лежащий в основе сказки о Красавице и Чудовище. В наиболее известной версии этой сказки говорится, что Красавица, младшая из четырех дочерей, была из-за своей доброты и бескорыстия любимой дочерью отца. Когда она попросила у него в подарок

лишь белую розу - в отличие от других дочерей, требовавших дорогих подарков, - она осознавала лишь искренность своего желания и не подозревала, что тем самым подвергнет опасности жизнь отца и свои идеальные отношения с ним. Отцу приходится украсть эту белую розу из заколдованного сада Чудища, которое приходит в ярость, узнав о краже, и приказывает похитителю вернуться через три месяца для наказания, по всей видимости, гибельного. (Предоставляя отцу отсрочку, то есть возможность вернуться домой с подарками, Чудище ведет себя не свойственным ему образом, особенно когда предлагает еще прислать обреченному по его возвращению домой сундук, полный золота. По словам отца Красавицы, Чудище выглядит одновременно и бессердечным и добрым).

Красавица настаивает на том, чтобы взять на себя наказание отца, и возвращается через три месяца в заколдованный замок. Там ей дают прекрасную комнату, в которой выполняются все ее желания и ничто ее не тревожит, кроме редких визитов Чудища, предлагающего каждый раз свою руку и сердце. Она всегда отказывает. Затем, увидев в волшебном зеркале, что ее отец лежит при смерти, она просит Чудище разрешить съездить к нему, чтобы порадовать отца, и обещает вернуться через неделю. Чудище говорит, что умрет, если она не вернется, и отпускает ее.

Сияющее появление дочери дома вызывает радость отца и зависть сестер, которые сговариваются задержать ее на больший срок, чем она обещала. Наконец, ей снится, что Чудище умирает от отчаяния. Поняв тогда, что задержалась дольше оговоренного, она возвращается, чтобы спасти его.

Совершенно забыв об уродливости умирающего Чудовища, Красавица ухаживает за ним. Чудище признается, что не может жить без нее и теперь, когда она вернулась, умрет счастливым. В этот момент Красавица понимает, что и она уже не может жить без Чудища, что полюбила его. Она говорит ему об этом и обещает выйти за него замуж, только бы оно не умирало.

При этих словах замок наполняется светом и звуками музыки и Чудище превращается в прекрасного принца. Он говорит Красавице, что был заколдован ведьмой, обратившей его в страшилище. Чары действовали до тех пор, пока какая-нибудь прекрасная девушка не полюбит Чудище за доброту.

Если раскрыть символику этой сказки, мы увидим, что Красавица - это, видимо, любая девушка или молодая женщина, эмоционально привязанная к своему отцу. Сила этой привязанности ничуть не уменьшается из-за ее духовной доброты. Ее доброту символизирует просьба привезти белую розу, однако эта просьба оборачивается - и на это следует обратить внимание - ее подсознательным намерением отдать отца, а затем и самое себя во власть силы, выражающей не только добро, но и зло. Как будто она хочет спастись от любви, признающей только добродетель и потому нереальной.

Сумев полюбить Чудище, она начинает осознавать силу любви, скрывающейся за его звериным - и потому некрасивым, а в сущности эротическим - обликом. По-видимому, так обозначено пробуждение в ней истинной функции привязанности, позволяющее ей принять эротическую составляющую своего реального желания, ранее подавляемого из-за страха инцеста. Чтобы покинуть отца, она должна была, познав этот страх, укрываться от него в своих фантазиях до тех пор, пока случай не свел ее с получеловеком-полузверем, в любви к которому раскрылось ее истинно женское начало.

Осознав таким образом, что к любви можно относиться с доверием, как к чувству, наилучшим образом сочетающему духовное и природное, она спасла себя и свое представление о мужском начале от сил подавления.

Очередной сон эмансипированной пациентки демонстрирует эту же потребность в устранении страха инцеста, вполне реального, по ее мнению, из-за чересчур сильной привязанности к ней отца после смерти его жены. Ей приснилось, что ее преследует разъяренный бык. Сначала она пыталась убежать, но поняла, что это бесполезно. Она упала, и бык оказался над ней. Она знала, что может спастись, только если споет быку, и, когда она дрожащим голосом напела какую-то мелодию, бык успокоился и стал лизать ей руку. Толкование сновидения показало, что теперь она может научиться относиться к мужчинам, опираясь на свою осознанную индивидуальность, с позиции уверенной в себе женщины - и не только в том, что касается секса, но и эротики в широком смысле,

Однако у пожилых женщин тема Чудища может и не свидетельствовать о потребности решить проблему фиксации на отце или снятия сексуального табу и тому подобных вещей, которые при рациональном подходе и некоторых психоаналитических познаниях можно распознать в этом мифе. На самом деле эта тема может означать некоторую степень женского посвящения, что и при наличии менопаузы не менее важно, чем в расцвете юности. В любом возрасте при нарушении союза духовного и природного может возникнуть этот мотив.

Одной женщине климактерического возраста приснился следующий сон:

"Я в компании нескольких незнакомых мне женщин. Мы спускаемся по лестнице в каком-то непонятном доме и неожиданно сталкиваемся с обезьяноподобными людьми зловещей внешности. Они одеты в шкуры с серыми и черными кольцами; хвостатые и вожделеющие - они ужасны. Мы полностью в их власти, но вдруг я понимаю, что единственный способ спастись - это не паниковать, не бежать или драться, а отнестись к этим созданиям по-человечески, в расчете на пробуждение в них лучших чувств. Один из этих людей-обезьян подходит ко мне, я приветствую его танцевальным па и начинаю с ним танцевать. Позже я обретаю свыше сверхъестественную целительную силу. На моих руках умирающий мужчина. Я пользуюсь то ли соломинкой, то ли птичьим клювом, чтобы вдохнуть ему воздух через нос, и он начинает дышать вновь".

В течение многих лет семейной жизни и воспитания детей эта женщина вынужденно забросила свой творческий дар, благодаря которому она в свое время достигла как писательница пусть неширокого, но реального признания. В то время, когда ей приснился этот сон, она как раз пыталась заставить себя вернуться к творчеству, нещадно критикуя себя одновременно с этим за то, что могла бы быть лучшей женой, подругой и матерью. Сон показал ей проблему на примере других женщин, переживающих, видимо, сходный переломный период. То, что они спускаются в нижнюю часть странного дома (то есть с сознательного уровня), означает, как можно предположить, приближение к некоторому значимому аспекту коллективного подсознательного с его вызовом принять мужское начало в обличье получеловека-полузверя, а иначе - Плута, того героя-клоуна, с которым мы уже встречались в начале первобытного героического цикла.

Войти в контакт с этим человеком-обезьяной и очеловечить его, развивая в нем все самое лучшее, означало для нее, прежде всего, необходимость смириться с непредсказуемостью своего естественного творческого духа. Пойдя на это, она могла бы обрубить свои сложившиеся связи и научиться писать в новом стиле, более подходящем для второй части ее жизни.

На связь этого порыва с созидательным мужским началом указывает вторая сцена, в которой она приводит в сознание мужчину, вдувая ему в нос воздух через что-то напоминающее птичий клюв. Эта процедура скорее может означать потребность в духовном возрождении, чем эротическое согревающее начало. Эта символика распространена во всем мире: ритуальный акт привносит творческое веяние жизни в любое новое достижение,

Сон другой женщины выделяет природное начало в сюжете о Красавице и Чудовище:

"Что-то вроде большого насекомого с вертящимися спиральными лапками, желтое с черным, залетает или заброшено в окно. Затем оно превращается в невероятное животное в желтую с черным, как у тигра, полоску, с похожими на медвежьи, но почти человечьими лапами и заостренной, как у волка, мордой. Оно может сорваться и причинить вред детям. Все это происходит в воскресенье днем, и я вижу маленькую девочку в белой форме, идущую в воскресную школу. Нужно позвать на помощь полицию.

Но вдруг я вижу, что это создание стало наполовину женщиной, наполовину животным. Оно ласкается ко мне, хочет, чтобы его полюбили. Я понимаю, что это происходит в сказке или во сне и что только доброта может преобразить его. Я пытаюсь тепло обнять его, но у меня ничего не выходит, Я отталкиваю его. Но у меня появляется ощущение, что я должна держать его рядом и привыкнуть к нему. Тогда, может быть, со временем я смогу поцеловать его."

Эта ситуация отличается от предыдущей. Эту женщину слишком интенсивно увлекла мужская созидательная функция внутри ее, ставшая навязчивой и рассудочной ("оторвалась от земли"). И до такой степени, что стала мешать ей исполнять естественным образом свои женские, супружеские обязанности. (Этот сон она откомментировала следующим образом: "Когда муж приходит домой, мое творческое начало скрывается и я становлюсь сверхорганизованной домохозяйкой"). Ее сон принимает неожиданный поворот, когда ее дух, который так плох, преображается в женщину, которую она должна почувствовать и вырастить в себе; таким способом она сможет уравновесить свои созидательные интеллектуальные наклонности и инстинкты, подсказывающие с теплотой относиться к другим людям.

Такое решение подразумевает новое восприятие принципа двойственности природных сил - жестоких, но вместе с тем добрых, или, как можно сказать в ее случае, безрассудно смелых и одновременно застенчивых и творчески домовитых. Очевидно, что эти противоположности можно примирить лишь на крайне сложном психологически уровне осознания, а пока этого не произошло, они, несомненно, могли бы навредить той невинной девочке, направляющейся в воскресную школу.

Сон этой женщины можно интерпретировать так: ей необходимо было преодолеть чересчур наивное представление о самой себе, а для этого не бояться объять всю гамму своих чувств, зачастую полярных, подобно тому как Красавица была вынуждена лишиться наивной веры в своего отца, не сумевшего преподнести ей белоснежную розу своих чувств, не пробудив благую ярость Чудища.