Глава 7 - Самоутверждение и любовь
После медового месяца у одних, у других после недели или дня счастливых отношений на-ступает в семье такой период, когда согласие между супругами куда-то исчезает. Вдруг открыва-ется, что другой делает не то, и часто не так. Требуется поправка, возражение, а затем и настой-чивость, чтобы какие-то представления одного претворились в действия и представления друго-го. Выясняются множество различий в привычках, во взглядах, вкусах. С этого времени атмо-сферу отношений начинает образовывать одно неожиданное свойство каждого из супругов - самоутверждение. Малейшее расхождение в представлениях поднимает волну острого желания настоять на своем, утвердить свое. В эти минуты бывает не до истины.
Действительно, что ее искать, когда она отчетливо видится? Разумеется, не другим, - мною.
Отказаться от своих взглядов и привычек оказывается совсем не просто. Легче, если другой их примет и будет им следовать. Возникает требование к нему: "Неужели трудно сделать так, как я предлагаю?!!" А ему действительно трудно. И тогда приходится делать выбор: или бесконечно поправлять другого, или самому отказываться от того, что привычно для меня, потому что жить в одной семье и иметь одному правостороннее, а другому - левостороннее движение невозможно.
Внимательные супруги очень скоро обнаруживают, что причиной всех противоречий явля-ется самоутверждение и скрытое за ним самолюбие. Это оно лежит в основе любого обострения, вспыхивающего на фоне разногласия. Сами разногласия закономерны, потому что супруги жили и воспитывались в разных условиях. Не закономерна конфликтность, неуступчивость и упрямая активность, с которой могут проводиться в жизнь собственные позиции.
Как же убрать это утверждение себя? Как вернуть в семью доброе утверждение другого, атмосферу любящей помощи друг другу?
Начальный ответ краткий: нужно осознать в себе самоутверждение, а значит, увидеть внутренние причины, которые рождают это движение души.
- Кто же так точит нож? Дай, покажу.
- Я и без тебя знаю.
- Ну, не так же люди делают.
- Люди разные бывают. У нас так делали.
- Глупо, значит, делали,
- Хочешь сказать, что ты умнее?
Все. Конфликт начался. Что-то включилось в душе каждого и теперь остановка невозможна до тех пор, пока не истощатся силы или терпение у одного из них. Либо другой в сердцах не махнет на упрямство первого и не уйдет в комнату. В сердцах... Значит, досадуя, разрушая. Если не удалось настоять на своем, значит, другой отрывается от сердца и расположение к нему вы-брасывается вон на какое-то время. Потом досада пройдет и тепло общения вернется. Но сейчас, в данную минуту, в душе только обиженность и отторжение.
В то же время в другой ситуации самоутверждение ведет себя совсем иным образом. При-шли гости. Найдена интересная тема. Все оживленно высказываются по ней. Уже близки к реше-нию, но никак не могут найти последнего связующего звена в логических построениях. И вдруг озарением ко мне приходит мысль. Тема схвачена цельно и в этой цельности я вижу централь-ную связку. Но никак не удается высказаться. Разгоряченные спорщики плотно держат разговор в своих руках. А если сейчас кто-то из них скажет то, что подумал я? Настолько все близки к раз-вязке! Опасность потерять приоритет начинает волновать уже всерьез. Заговорил гость напротив. Нет, не о том. Отлегло от души. Дайте же мне сказать и не нужно будет спорить, доказывать. И тогда всем останется только удивляться моей прозорливости. И это для меня важно. Потерять почти состоявшееся признание - вот чего более всего не хочется. И поэтому так сильно бьется сердце. Наконец, удалось войти в разговор. Выслушали, на мгновение замолчали в изумлении и вновь заговорили. "Правильно, здорово, как мы не могли сразу догадаться. Так просто и так глу-боко!" Мне больше ничего не нужно! Я на высоте счастливых ощущений! Я на высоте положе-ния!
Оказаться всегда на такой высоте - вот задача. То, что испытывается при этом, настолько сладостно и настолько приятно, что невольно рождается стремление быть всегда в этих лучах признания со стороны окружающих.
Скоро мой день рождения. Я сажусь к телефону и приглашаю друзей, знакомых, родных и близких. Десять человек мало, пятьдесят - хорошо.
Их настоящее отношение ко мне в этот день не имеет значения. Каждый будет невольно поставлен в условия, когда от него потребуется быть ко мне внимательным и любящим.
Стол накрыт, я одет в праздничную одежду. Необходимая ситуация создана. Первый зво-нок в дверь. С этого момента начинается беспрерывное купание в лучах признания людей.
А когда гости уйдут, еще долго не будет желания заниматься уборкой. Весь тарарам в ком-нате будет в этот день по-особому приятен. Такое состояние может сохраняться долгое время. Порой одного дня рождения хватает на месяц, а то и на полгода уверенного и окутанного теплом самочувствия. Одно только может остаться так и не сознанным. А именно - что все страсти в этот вечер нашли во мне свое удовлетворение. Гордость довольствовалась собою, превозносилась в своих достоинствах. Тщеславие таяло от внимания людей, их признательности. Чревоугодие насытилось разнообразием и изысканностью блюд. Сребролюбие-вещелюбие радовалось подар-кам. Праздность натешилась обилием шуток, музыки, песен. Даже уныние нашло минутку погру-стить или вспомнить с кем-нибудь в разговоре свою незавидную долю. Даже гнев нашел свою возможность раздражиться на кого-нибудь из непутевых своих ближних, сделавших во время праздника что-нибудь не там или не так. Даже блудная страсть, и та свое что-нибудь тоже нашла.
А ведь на дни рождения обычно не приглашают. Это день, когда люди приходят сами, что-бы принести свое внимание, свое участие. Чтобы разделить с виновником торжества радость, поддержать его в жизни и укрепить в уверенности - он нужен людям. А для этого нет нужды ждать приглашений. Открытое на заботу сердце приведет к нему само.
Наверное, придет в этом случае не двадцать и не пятьдесят человек. Быть может, вообще один-два...
Почему же мне мало этого? Почему больно становится, когда даже из числа приглашенных кто-то не приходит совсем?
Школьные годы. Боязнь и боль одиночества. И счастливое состояние, когда группа прини-мает, признает. Когда зовут в свой круг, в свои затеи, в свой разговор.
В юности стремление завоевать признание людей гипертрофируется в острое желание быть знаменитым. Но для этого необходимо иметь достоинства, которые ценятся людьми. Начинается поиск таких признаков и качеств. В журнальных рубриках безотчетно выбираются для ближай-шего чтения рассказы о знаменитых людях. С особенным пристрастием и затаенным волнением прочитываются мельчайшие подробности их жизни. Важным становится каждая деталь, каждый эпизод. Незаметно идет одновременное сопоставление, сравнение с собой или себя с ними, оце-ниваются свои возможности, с надеждой ищутся в себе потенциальные возможности. Книги се-рии "Жизнь замечательных людей" невозможно было достать, потому что читались они как луч-ший учебник в обретении ценных для себя человеческих свойств. Однако при этом выбирается далеко не все, что есть в этих книгах. Прежде всего то, что принято как ценное в ближайшем ок-ружении человека и ценное для него, потому что именно оно формирует отношение к себе через мнение людей.
Но почему же в поисках признаков и качеств взор устремляется к знаменитым людям, по-чему не к знакомым, друзьям, родным? Увы, последние еще не дали тех результатов, которые признаны сразу всей страной или целым человечеством. Значит, присущие им достоинства не-достаточны, чтобы получить столь масштабное признание.
Страсть тщеславия в со-отношении стремится к предельно большому числу "со-". Еще бы, есть разница - быть принятым десятью знакомыми или населением целого города, области, страны.
Знаменитые люди дают гарантию результативности. Обретение свойств, присущих им, на-верняка приведет к столь же масштабным результатам. В этом весь секрет. Через эту обращен-ность к знаменитостям начинается формирование притязаний. Непосредственный жизненный опыт, обучение в школе, общение со сверстниками, со старшими, общественные выступления, конкретная работа вносит свои коррективы в них. В конечном итоге, в юности формируется ин-дивидуальный уровень притязаний. Он может быть завышен или занижен, но он есть у каждого. Там, где завышен, он рождает уверенность в себе, где занижен, переживается болезненно, как собственная несостоятельность, рождая комплекс неполноценности.
Период активного самоутверждения в обществе это и есть время острой жажды результата, обретение своего числа "со-". Такое состояние может сохраняться долго. В это время церковная молодежь охладевает к чтению житий святых. Восстает самоутверждение. Оно ищет знаменито-стей мира сего. И отодвигается потребность церковного, обращающего взор сердца к Царству вечному, Царству Божию. Вместе с этим уходят в небытие святые. Начало и длительность этого периода у людей различны. Кто-то определяется уже к восемнадцати годам, а кто-то и к сорока пяти не может успокоиться.
В отличие от общественного, групповое самоутверждение не уходит так просто. Обретение признания со стороны ближайшего окружения остается неосознанным двигателем человеческого поведения на долгие годы.
Положение в группе. Как важно сохранить его, не потерять. Однако, этого мало. В каждом общении становится важным повысить свое положение. Фиксируется любой момент, когда я ока-зываюсь в центре всеобщего внимания.
Увы, принадлежность к Церкви и совершаемая внешняя церковная жизнь не снимает этой зависимости от людей. Она переводится на церковный круг общения, а по существу остается той же. Ибо никуда не уходит страсть тщеславия. Потому и церковный человек продолжает жить тем же желанием самоутверждения.
Самоутверждение в близком круге людей определяет коммуникативное поведение человека. Есть молчуны, которые стали такими из боязни потерять свое положение в группе. Эта ложная скромность нередко сопровождается в подростковом возрасте и в юности разными мечтами захвата всеобщего внимания дивными способностями рассказчика, анекдотиста, певца, танцора. С этими грезами человек ложится спать, с ними встает после сна. Неосуществленность мечтаний еще более зажимает его. Такие переживания, будучи нереализованными, заканчиваются, в ко-нечном итоге, неврозом и головными болями.
Есть наоборот, говоруны, которые боятся остановиться, чтобы не начать терять своего по-ложения в группе. Занятые собою, они не дают ни малейшей возможности проявиться кому-нибудь другому. Захватив инициативу, они цепко и активно держат ее в своих руках, иногда превращаясь в надоедливые трещотки или в заумных вещателей, которых невозможно остано-вить.
Чуткое внимание к своему положению в ближайшем окружении свойственно большинству людей. Потеря этого положения вызывает немедленное волнение, человек начинает предприни-мать срочные восстановительные меры. Арсенал приемов, с помощью которых это делается, не-описуемо богат и у каждого очень индивидуален. В полном виде он знаком только близким чело-веку людям, прежде всего супругам. В частичном проявлении его знают друзья, товарищи, со-трудники по работе, соседи.
Потребность в признании рождает, с одной стороны, осторожность (вспомните, как робко мы входим в незнакомый нам круг людей), а с другой - виртуозную активность в стремлении утвердить себя. От тонкого юмора до грубого нажима, крика и даже драки - все при этом имеет место.
Стремление утвердить себя над другими принимает наиболее открытые формы в семье. Здесь человек бесконтрольно отдается своим привычкам и взглядам. Здесь исчезает та пластичность, деликатность и учтивость, которая свойственна каждому в каком-нибудь общественном месте.
Самоутверждающаяся активность в группе всегда скорректирована с ситуацией. Какие лю-ди собрались, с каким знанием, опытом, каким весом в обществе, каким темпераментом и харак-тером. Один и тот же человек в одной группе будет молчать, в другой - много говорить, в треть-ей - быть способным к агрессивным поступкам. Даже находясь в одном круге людей в разные моменты общения, он будет вести себя по-разному. Если тема разговора - его конек, он развер-нется во всем цвете слов и интонаций, если нет - помолчит в уголочке. Он как хитрый боец, ве-дущий тонкую игру, цель которой - занять высокое положение среди близких. Даже там, где встретятся двое, общение их будет носить тот же характер. В каждый новый момент кто-то из них окажется более пластичным. И это положение будет между ними постоянно меняться.
Причина столь уважительного поведения по отношению к товарищу, сотруднику, знакомо-му находится в зависимости от их мнения. Другой человек воспринимается не сам по себе, а как представитель какого-нибудь сообщества. Все, что он увидит, услышит, узнает, в последующем станет достоянием многих. Потеря себя в глазах одного человека равнозначна в таком случае по-тере себя в глазах группы связанных с ним людей.
- Галя видела мой позор, теперь разболтает всем, да еще кто-нибудь добавит от себя…
Несколько по-иному складываются отношения в семье. Здесь существует негласный закон тайны семейных отношений. Закон этот жестко поддерживается с обеих сторон. По возможности, супруги не допускают, чтобы другой рассказывал о внутренних отношениях кому бы то ни было, в том числе и родителям мужа или жены. В результате то, что могло бы защитить их от раздува-ния конфликта - страх, что об этом узнает какая-то группа людей - сводится к нулю. Все, что произойдет здесь, останется между супругами. Учтивость, деликатность друг ко другу здесь сни-маются. И напротив, если муж или жена выносят сор из избы и передают внутренние события своим родителям (теще с тестем или свекрови со свекром, близким родственникам), это всегда болезненно переживается другой стороной.
В самоутверждении каждый из супругов свою точку зрения воспринимает как образец ис-тины. Если в группе любое предложение будет сопоставлено сразу со множеством других точек зрения, и неизвестно, будет ли вообще поддержано, то в семье сопоставление сводится к мини-муму, и по этой причине часто игнорируется совсем.
Вот два наблюдения, которые характерны для описания супружеских отношений. Первое. Уверенность в правоте собственной позиции в момент высказывания в семье. Второе. Актив-ность отстаивания своих взглядов, преданность собственному эго, которая здесь выражается пре-дельно выпукло. Эта преданность себе обладает огромной инерцией и зачастую делает супругов глухими к словам друг друга. Ситуаций, когда оба предлагают одно и то же, но не видят этого и продолжают спорить, отстаивая "свое", возникает в семье бесчисленное множество. Часть этих ситуаций в конце концов осознается. В отношении к другой, большей части, супруги так и оста-ются в уверенности, что предлагали разное. Хотя в действительности говорили одно и то же, только смотрят на ситуацию под разным углом зрения.
Самоутверждение принимает в условиях семьи множество особенностей. Например, выра-батывается привычка на любое предложение другого немедленно находить один или несколько иных вариантов. Нет, не услышать предложенное, не подумать над ним, а непременно найти иное, в противовес сказанному другим.
- А ты все-таки подумай над тем, что я сказала.
- Ну, может быть. Только я знаешь что подумал...
И он начнет выкладывать свой, иной вариант.
Другая форма самоутверждения проявляется в молчаливой отданности каждого своим де-лам и своим заботам. Собираются за ужином, перебросятся несколькими фразами и опять каж-дый в свой угол или в свою комнату.
Утверждение себя нередко происходит за счет низведения другого. Супруг или супруга не удовлетворяются тем, что просто высказывают свою точку зрения. Для каждого из них важно, чтобы именно его точка зрения была принята другим. Несогласие другого рождает каждый раз одни и те же переживания. Широкой волной поднимается желание "внедрить" свою точку зрения в другого. Первые несколько фраз еще сохраняют атмосферу равновесия, но с какого-то момента начинается срыв. Вместо беседы разворачивается личностное противоборство. Поиск истины уходит на второй план, а порой и совсем забывается. Желание низвести другого, задеть другого становится единственной целью. Незаметно для себя супруги скатываются к принципу - в борь-бе все средства хороши. От раздраженной иронии к явным обвинениям и обзывательствам и от них к погрому - такова закономерная логика этого падения. Сколько страстной энергии будет выплеснуто в каждом таком противостоянии, как глубоко будет внедряться в душу желание уничтожения другого - об этом знают лишь сами супруги.
От одного такого конфликта к другому все более разрушается сама возможность семьи дос-тигнуть высокого чувства - любви. Вместо этого может появиться страстная привязанность к ссорам, позволяющая удовлетворять влечение к острым переживаниям. Супруги не хотят разры-вать брак, потому что боятся потерять столь странную, но ими уже принимаемую "полноту жиз-ни". Жить так, отдаваясь до предела своей страсти, они умеют. Смогут ли жить по-другому, они не знают. Потому и держатся друг за друга, иногда даже полагая, что такие отношения и есть от-ношения любви.
Три вида самоутверждения - социальное (или общественное), групповое и семейное - ха-рактеризуются тончайшими переходами одного в другое.
Семья приходит к человеку много позже, чем ближнее окружение и более дальнее - социальное. Неудивительно, что первые два вида самоутверждения в человеке доминируют и опре-деляют третий - самоутверждение в семье. Замечено, если высокие притязания в группе и в об-ществе удовлетворяются, человек приходит в семью с отчетливой преданностью самому себе, т.е. укорененным в себялюбии. Он уверен в каждом своем поступке и представлении. Эту уверен-ность придают ему успех в работе или в кругу друзей и товарищей. От них он приходит окры-ленным, полным энергии и сил. Это состояние слепого, который живет своими, ему известными радостями. Он готов поделиться этими радостями с мужем или женой, готов окрылить его или ее той же полетностью. Через край его сердца она будет изливаться на домашних, иной раз обман-чиво захватывая их в этот водоворот внешней жизни. Но в этом вихре жизнелюбия не будет од-ного - внимания к состоянию другого, к его, другого, радостям, его печалям, его взглядам и представлениям. Не к другим, но к себе направлено все движение такого человека.
- Пойдем со мной и ты увидишь мир! Не хочешь? Не можешь? Почему?..
Это "почему" долго будет висеть в воздухе, пока не начнет меняться иерархия ценностей, которую он несет в себе.
Каждый успех в социальном и групповом самоутверждении закрепляет сердечную черст-вость, закрывает душевную обращенность к другому. Человек может быть всеобщим любимцем, потому что умеет шутить, балагурить, петь и танцевать, играть на гитаре, легко входить в обще-ние, быть обаятельным, ласковым, нежным, хорошо говорить, вести людей за собой. Он может быть хорошим регентом, жизнерадостным псаломщиком, широким и веселым дьяконом, ревно-стным священником. Но под всем этим блеском в нем будет глубокая отданность своему на-строению, своим идеям, своим заботам. Ласковость, нежность и доброта будет иметь в нем под-чиненное самолюбию и себялюбию значение и поэтому будут ложными. Они скорее будут иметь роль средств для достижения своих, лишь ему ведомых, целей. Но всякий, кому доведется с ним долго и близко жить, почувствует на себе мертвящую холодность его невнимания, нечуткости, недоброты, почувствует свою ненужность ему. Не угадаешь когда и почему он вдруг непроиз-вольно занялся собой, как бы угас… Теперь ему незачем светиться перед ближними.
Особенно сильно такой всеобщий любимец проявляется в семье. В зависимости от характе-ра, он нередко создает просто диктаторскую напряженность и жесткость отношений. Ни одно слово против не будет им принято. Более того, на каждое замечание со стороны другого будет дан надолго запоминающийся отпор. Уверенно разделавшись с домашними, он побежит вновь в те группы, в те сообщества или церковные собрания, где с распростертыми объятиями всегда ждут своего любимца. Нередко ситуация усугубляется еще и тем, что, пользуясь своим положением, этот человек будет со всей свойственной ему силой и умением низводить каждого, кто обнаружит в нем эту влюбленность в себя, кто укажет ему на это. Тогда самоутверждение, как всегда низво-дящее по своей сути, проявится в нем во всей своей красе.
Возможно ли спасение от столь самолюбивого нрава? Возможно. Для такого человека се-мья может стать тем инструментом, с помощью которого он сможет, если сам этого захочет, из-бавиться от своего эгоистического поведения, рождающего погоню за успехом среди людей. Он тогда придет к человеческим ценностям - к способности сострадать, сочувствовать со-радоваться с другими. Одно "со-", являющееся частью со-отношения, перейдет в "со-" другое, рождая умение со-переживать. На этом пути он испытает много боли - отказываться от своих затей и от себя самого в угоду делам семьи будет нелегко. Но для многих лишь через эту боль возможно будет прийти к способности слышать боль окружающих и стать действительным и на-стоящим спутником в их жизни.
Самоутверждение в семье может проявляться в самых разных мелочах, но оно всегда рож-дается стремлением добиться превосходства над другим, а через это нередко заслужить его при-знание. Особенно ярко проявляется оно в те моменты, когда кому-то из супругов удается убедить другого или привести его в замешательство. Наступает минутная пауза, в течение которой второй усваивает услышанное, а первый наслаждается произведенным действием. Затем, как ни в чем ни бывало, он возобновляет разговор, в котором присутствует нечто похожее на душевную располо-женность к ближнему - большая раскованность, душевная удовлетворенность собою от только что пережитого успеха.
При этом тайная, иногда от избытка едва скрываемая радость за себя - характерная осо-бенность, в которой в словоохотливой расположенности к ближнему на деле скрывается движе-ние самоутверждения. Эта радость может возникнуть от удачной шутки или насмешки над дру-гим, которые приводят его в смущение, и от издевательств над другим, когда последний не нахо-дит в себе сил ответить тем же.
Действие негласного закона семейной тайны - не выносить сор из избы - сильно ослабляет в этих случаях контролирующую и сдерживающую роль внешнего мира. В то же время рез-ко обостряется стремление и в своей семье завоевать признание. Поэтому грань между скрытым желанием признания и открытым проявлением личного эгоизма становится в семье очень тон-кой. Существует очень много личностных проявлений человеческого характера. Но даже там, где один из супругов занимает высокое общественное положение, а по характеру является любящим семьянином, даже и в нем борются два начала: общественная высота и отсюда чувство собствен-ной значимости, с одной стороны, с другой - душевная расположенность к домашним и отсюда непритязательность и простота. Что уж говорить о характерах, где такой расположенности к до-машним мало или ее совсем нет. В таких случаях готовность самоутверждения перейти из одного состояния в другое, из скрытого в открытое проявляется здесь сильно, как нигде, сильно. Этим объясняются частые ссоры, недовольства и взаимные претензии, возникающие между супругами. Действительное и полное отложение самоутверждения способна совершить только любовь. Ут-верждение другого несовместимо с утверждением себя. Поэтому там, где присутствует первое, нет места второму.
Древние говорят: путь к любви непрост. Может быть, они имеют в виду под этим, что че-ловеку нужно пройти через все виды самоутверждения, чтобы навсегда изжить в себе эгоистиче-ские мотивы? А может быть, они говорят о трудности движения к любви и о легкости движений самоутверждения?
Нередко с успехом в семье, в группе и социальном окружении приходит к человеку само-уверенность. Последнее, соединенное с невежеством, рождает спесь, в соединении с положением в обществе взращивает высокомерие и чванливость, в соединении с поверхностными знаниями или малым опытом жизни дает легкомыслие, в соединении с образованностью проявляет завы-шенное самомнение....
Если в группе и в социальном окружении человек пользуется успехом, а в семье становится источником ссор, он будет бежать отсюда, не находя здесь удовлетворения в потребности быть столь же обласканным и вознесенным, как в кругу знакомых, друзей и товарищей. Тогда каждое возвращение в группу и в социальное окружение, служебное или церковное, будет восприни-маться им как отдушина. Но самоутвержденное состояние, подогреваемое будто бы чувством не-везения в супружестве, через это будет только закрепляться. Таким образом, неудовлетворенность в одном с удвоенной силой будет возмещаться в другом.
Подобное же происходит там, где стремление утвердиться в группе и социальном окруже-нии не реализуется. Все неудачи вне семьи оборачиваются тогда удвоенным самоутверждением в ней. Душевное невежество или отсутствие духовной культуры рождает в таком случае цепь бес-чинств, которые устраиваются дома, приводя в страх и трепет всех родных и близких. Внешняя образованность в этих ситуациях не помогает. Напротив, она лишь развивает требование и при-водит к утонченной язвительности отношений. Заметим к слову, что внешняя образованность, являясь результатом рассудочной деятельности человека, будит в нем готовность увлекаться идеями. Возникают идеи перестройки своей квартиры, воспитания детей, совершенствования своего организма и организма своих домашних и т.д. При этом позиции близких людей в расчет не принимаются. Удобно им или нет, согласны они или не согласны, тепло им с ним, увлеченным, или холодно - это его не беспокоит. В состоянии увлеченности он не способен это услышать в других. Тем более, он не готов к тому, чтобы увидеть в себе самоутверждение.
- О каком утверждении себя - говорит он - может идти речь, если я ради детей занят их воспитанием по новейшим методикам, ради удобства семьи преобразую квартиру?
Увы, показать ему, что удобства приходят не через удобные вещи, а через теплые, душев-ные отношения к близким, будет невероятно трудно. Пройдет немало времени, прежде чем при-дет понимание, что при любящем отношении, самые суровые квартирные условия, самое скудное жизнеобеспечение будут в десятки раз более удобными и уютными, чем жизнь во дворце с пол-ным удовлетворением всех вещевых и пищевых потребностей, но без любви друг к другу.
Нередко в семье соединяются люди из разных по содержанию групп, из разного социально-го окружения, разных сословий. В этом случае групповые и социальные ценности вступают в противоречивые отношения через своих носителей - супругов. Разница в содержании дает мате-риал для взаимодействия, а самоутверждающееся начало в каждом из них рождает атмосферу противостояния. Угар низведения может приводить к сильной конфронтации, при которой суп-руги начинают подтягивать к себе дополнительные силы, каждый со своей стороны: своих роди-телей, церковных знакомых, друзей и товарищей, наконец, детей. Желание убедить всех в собст-венной правоте трансформируется в стремление настоять на своем во что бы то ни стало, дока-зать и победить. Самоутверждение в семье превращается в основную доминанту сознания и на-чинает определять самоутверждение и в ближайшем окружении. Попадая в круг родных, друзей и знакомых, человек говорит о том, что стало причиной раздора в семье. Везде и всюду - в ми-молетных разговорах, в длительных беседах, в книгах он ищет одно: подтверждение правильно-сти своих позиций. Происходит это неосознанно: лишь вспыхивает особое возбуждение каждый раз, когда чей-то взгляд совпадает с его собственным.
- Как точно вы сказали. Именно об этом я твержу уже целый месяц своей половине, а все без толку.
Так со стороны группового самоутверждения начинает работать механизм тонкого подкре-пления самоутверждения в семье. При этом сами люди, составляющие тот или иной круг обще-ния, могут и не подозревать какую роль играет каждое их слово, сказанное в присутствии супру-га, ищущего в себе участия.
А последний, благодарный людям, или больше предвкушающий победу, возвращается в семью. Чувство собственной правоты, включенное в движение самоутверждения, рождает требо-вание - другой должен принять "истинную" позицию. Это чувство "должен" настолько явствен-но, что затмевает собою все остальные чувства. Человек уже видит в другом только одно - не-правильность позиции. В каждом слове, действии, поступке ему теперь чудится настойчивое уп-рямство другого, бестолковость другого, непонятливость, неумение и неготовность слышать, не-желание слышать, гордость, пренебрежительное отношение, бесчувственность к страданиям, на-конец, нелюбовь. Появляется чувство досады, раздражения, оно сменяется гневом, затем тоской и отчаянием.
- Ничего у нас не выйдет. Он бессердечен и глух.
Все это вместе взятое в крайней своей форме однажды может привести к чувству опусто-шения. Тогда уже все равно, будет семья или не будет. Есть или нет ее сейчас.
- Я устала (я устал)…
Нет веры, нет потребности в покаянии, потухла молитва.
В борьбе, требовании, в стремлении самоутвердиться трудно предположить другой финал. В противостоянии силы противников иссякают. В стремлении настоять на своем, человек жаждет внести в другого свои, "правильные" представления о жизни. Отсюда все действия его носят ха-рактер давления и насилия над другим. Он убеждает, вместо того, чтобы звать; он требует, вме-сто того, чтобы помогать; он нервничает, вместо того, чтобы заражать своей устремленностью; он раздражается и не знает, что другого можно любить; он утверждает себя и не знает, что можно утверждать другого; он заставляет другого поступать, как нужно и не знает, что можно с ним ид-ти рядом. Не вносить в него свои представления, а идти, взявшись за руки.
В противостоянии противостоящий не подозревает о смирении, в терпении он немощен, в жизненных трудностях не имеет упования на Бога, верует лишь настолько, чтобы понять, что де-лает что-то не то, но сил остановиться уже не имеет, Промысла Божия он не только не чувствует, но и не помнит даже, что такой вообще существует. Он потом пойдет каяться, он потом будет со-крушаться и молиться, он даже повернется к примирению. Но все это будет потом. А сейчас… в нем неуправляемо живет самоутверждение.
Отношения к вещам, к книгам, к искусству, к Церкви, к церковному воспитанию детей - все может лечь на ниву самоутверждения, питать самоутверждение и питаться от него. Стремление к удовлетворению своих потребностей обычно рождает активное сопоставление себя с дру-гими - а как они удовлетворяют собственное самоутверждение? Стоит другому начать рассказ о новом приобретении, как несколько человек непременно откликнутся на его слова.
Меня данная покупка - что-то новое из посуды - может не волновать, и потому, сидя на работе, я пропускаю мимо ушей известие о ней. Но, спустя некоторое время, начинаю чувство-вать внутренний интерес к увлеченному общению сотрудников. Не тема разговора привлекает, а увлеченность, с которой люди участвуют в нем. Я подхожу, слушаю и незаметно для самого себя включаюсь. Бросаю фразу, на нее отреагировали, я говорю еще. Теперь я уже не просто слушаю и не просто говорю. Я делаю это во имя собственного положения в группе. Я тоже что-то знаю и не лыком шит! Ухожу от группы с каким-то странным отношением к предмету разговора. К новой посуде я все еще равнодушен, но внутренняя удовлетворенность от разговора сделала мое отно-шение к ней теплым и принимающим. Так самоутверждение в группе сеет зерна новых ценностей, которые в последующем, набирая силу вытесняют предыдущие.
С какого-то времени разговоры о посуде, мебельном гарнитуре или машине рождают во мне поступки. Я захожу в магазин и, предвкушая приобретение, начинаю смотреть. Нет, намере-ния купить у меня нет. Просто приятно походить вдоль прилавков, посмотреть, помечтать…
Посещение магазинов дает повод для новых тем общения в семье и группе. Теперь нередко тема для разговора исходит от меня. Стремление завоевать внимание людей рождает эмоцио-нальное, интонационное и содержательное насыщение моего рассказа. Неловко, если я начну и буду прерван своим собеседником, высказывающимся по другой теме. Поэтому я начинаю уж наверняка. К следующему этапу - острому желанию приобрести вещи - я подойду уже быст-рее. С этого времени внутренняя жизнь семьи начинает преобразовываться. Будущая покупка концентрирует вокруг себя значительные силы: физические - требуется дополнительное напря-жение, чтобы скопить деньги, душевные - тепло и внимание всех членов семьи все больше сме-щаются от людей к вещи, духовные - смысл жизни на данный промежуток времени мы все от-четливее начинаем видеть в будущем приобретении. То, что было самоутверждением в группе, в храме, на работе, незаметно становится самоутверждением в семье.
Наконец, вещь куплена. Наступает последний, самый яркий этап - демонстрация покупки родным, друзьям, знакомым. С этим этапом связано самое глубокое чувство удовлетворения. Те-плом и лаской отзывается каждый комплимент. Интересно: гости хвалят вещь, а во мне разлива-ется довольство собой, словно это я такой фарфоровый или я так тонко отделан и так отполиро-ван, или сам я и есть новая иномарка.
Процедура демонстрации есть по глубокой сути своей групповое самоутверждение, есть реализация уз мира сего. Круг замкнулся. То, что вышло из группы, затем пришло в семью, те-перь вернулось обратно. Если раньше меня заманивала в группу увлеченность от общения людей друг с другом, то теперь уже я сам стал увлекающим центром, задающим главное содержание общения. А кто-то из слушателей будет только подступать к первому этапу круга, уже пройден-ного мною. Так рождается другой круг - круг вовлечений. Все новые люди принимают группо-вые ценности и становятся их активными носителями.
При этом активно развиваются сами ценности. Каждая семья вносит свои изменения, свой-ственные индивидуальности супругов. Меняется качественная и количественная их оценка. А каждое индивидуальное изменение, идущее со стороны одной семьи, в атмосфере со-отношения несет свой вклад в развитие этой потребности в других семьях.
- Ивановы купили ковер за три тысячи, а наш - за две. Надо бы его продать, а новый ку-пить.
Есть еще одна тонкость, которая играет немаловажную роль в формировании ценностей. Материальный достаток каждой семьи из года в год растет. А размеры домашнего хозяйства сей-час таковы, что с ним вполне справляются сами члены семьи. В результате отношения между семьями и между людьми складываются не в сфере деятельной помощи друг другу, а в сфере об-щения. Беседы, разговоры, встречи до службы, после службы, в алтаре или на клиросе, иногда и во время службы, поглощая основное время, становятся главным инструментом формирования человеческих потребностей. Тогда свою роковую роль начинает играть самоутверждение. Оно требует немедленного достижения результата - успеха в группе, поэтому сжимает сроки. Поиск смещается в сторону ценностей, достижимых в короткое время. Живое, непосредственное обще-ние друг с другом вымещается телефоном, интернетом, электронной почтой, обучение языку ви-дится непременно во сне, с магнитофоном или иным ускоренным методом, отношение к человеку вытесняется отношением к его одежде, его зарплате, положению в обществе, церковной иерар-хии. Начинает расти ценность знакомств, связей, позволяющих в несколько крат ускорить дос-тижение индивидуальных целей, появляется терпимость к нечестным способам обретения мате-риальных ценностей, ибо в тайне приходит искушение самому воспользоваться тем же - ложью, махинацией, воровством даже и в церковной кассе, подлогом, пускаются в ход способы жизни, бытовавшие в доцерковный период - наговорить на друга, подставить, исказить ситуацию, вы-ставить в невыгодном свете, собрать какую-нибудь комиссию, организовать какую-либо компа-нию, пустить слух и прочее.
Чего только не придумает человеческая подлость ради собственного успеха в жизни! Эти проявления человеческой натуры могут соседствовать сознаваемо или неосознанно с вполне ак-тивной внешне-церковной жизнью и с церковным служением. Больше того, они могут укоренять-ся и закрепляться с годами церковной жизни, особенно после пяти-семи лет пребывания в Церк-ви, с наступлением привыкания к церковной жизни. Особенно там, где внутренние смыслы во-церковления в свое время не распознались и не утвердились.
Во всех таких случаях ценности человеческие постепенно вытесняются ценностями внеш-ними, формальными, ценности духовные замещаются материальными. И конца этому процессу в границах данного круга отношений нет.
Во всем этом самой грустной, пожалуй, трансформацией является изменение отношения к самому человеку. Начинают цениться предприимчивость и рационализм, общительность выме-щает добродетели или необязательно сопровождается ими, талантливость в производстве, в нау-ке, технике, церковном искусстве, в способностях совершать Богослужение (красиво, чинно, яр-ко) поднимается выше ценностей душевных - чуткости, сердечности, внимания другому. Эру-дированность, образованность ценится больше, чем постоянная забота о другом. Незаметно при определении своего отношения к другому, человеческие качества начинают игнорироваться, опускаются, не берутся в расчет. Необходимость этих качеств предполагается, но не становится оп-ределяющей. Личные качества, ловкость в обхождении, умение достигать быстрых и значитель-ных результатов и через это резко увеличивать число людей признающих, аплодирующих успеху - все это выдвигается в сознании человека на первый план и формирует его жизненную пози-цию.
Совсем другое проявляется в условиях, трудных для жизни - в экспедиции, в армейских ситуациях, в необжитых местах. Словесное общение здесь уходит на задний план. Центральным способом, определяющим человеческие отношения, становится деятельное взаимообращение. То-гда многие ценности цивилизованного мира отслаиваются, как сухая кора, и на первое место вы-ступают взаимоподдержка и забота о другом. Может быть, поэтому в стремлении обрести на-стоящих друзей люди устремляются в горы, в тайгу, в пустыню и в море. Здесь, как нигде более, проверяются человеческие качества.
Но не менее ярко проявляется человек в Церкви и в своей семье. Люди нецерковные и жи-вущие по соседству могут не знать об этом, но сами церковные работники и супруги хорошо это знают. Проходит время и они оказываются в ситуации выбора. От того, примут ли они Церковь и семью как инструмент для становления в себе человеческого, зависит, смогут ли противостоять обесценивающему действию самоутверждения, сохранят ли в себе силы и устремление идти в вере и любви.
Увы, поставленные самой жизнью в эту ситуацию выбора, супруги нередко оказываются неспособными выбрать подлинное добро. Возникают "ножницы". С одной стороны, групповое самоутверждение заставляет их идти по пути возвышения материальных ценностей над духовными, показывать и утверждать перед другими собственное благополучие, а с другой - с каж-дым годом они все острее чувствуют человеческое падение друг друга, не всегда сознавая это, больше томясь в отчаянии, тоске и душевной скуке. Кто-то склоняется к жесткому решению - развестись. Кто-то продолжает тянуть свою лямку, кляня судьбу. А кто-то, махнув на все рукой, приходит к опустошающему состоянию равнодушия.
Наконец, социальное, в том числе церковное самоутверждение. Оно отличается существенной особенностью. Любая деятельность человека, руководимого таким самоутверждением, превращается им в средство достижения успеха для себя. В силу этого, что бы человек ни делал с позиции самоутверждения, все тщетно, ибо отрывается от главного Смысла и наполняется смыс-лом формальным. Мебель изготавливается уже не для людей, а для получения зарплаты. Станки производятся не в помощь людям, а чтобы показать себя перед мастером, ремонт делается не для удобства людей, а для собственной выгоды. В службах главным становится не Бог, а человече-ское восхищение, собственная слава, продвижения по иерархии. Поэтому в присутствии сана или чина повыше служба совершается особо торжественно, а если нет никого важного, то и служится кое-как. Поэтому там, где свои цели могут быть достигнуты без высокого качества работы, где удается проскочить, провести вокруг пальца, там человек не заботится о том, как будут жить в построенном им доме, как будут пользоваться сделанной им вещью. Сдал потребителю и с плеч долой. О людях душа болеть не будет, потому что занята заботой о себе.
Социальное самоутверждение, занимая активную позицию, превращается в карьеризм, достигая заветного положения, оно окружает себя "своими" людьми, которые предано поддержи-вают положительное мнение о нем. Ради быстрого успеха в обществе и в церковном сообществе оно гонится за внешними эффектами, уходит от сути, требующей длительного осмысления, склонно к скороспелым решениям и авральным штурмам. Формальное отношение к делу стано-вится его главной характеристикой.
Социальное самоутверждение вне группового существовать не может. Тонкий механизм взаимодействий связывает их между собой. Социальное соотношение охватывает много большее число людей, чем групповое, и поэтому доминирует над человеком, регулируя его поведение в обществе и в церкви.
Вот входит в автобус группа молодежи. На всю громкость включен магнитофон, громкий хохот, вызывающие вольности в речи - все наполнено активным низведением присутствующих пассажиров. Редко кто из них в одиночку будут вести себя так же. Здесь же присутствие группы придает уверенность. Чтобы не потерять себя в ее глазах, не спасовать перед пассажирами, каж-дый из них, соревнуясь друг с другом, с особенной активностью проявляет свою "смелость" - пренебрегающее отношение к людям.
Так, подкрепленный успехом в своей группе, человек может активно войти в общество, за-давая в нем не свойственный обществу тон и несвойственное ему содержание. Каждый такой вы-ход, будь то из семьи в группу или из группы в социальное окружение, церковное или нецерков-ное, всегда связан с активизацией индивидуального самоутверждения, которая пользуется под-держкой группы, семьи или социального окружения ради обеспечения собственных интересов. В чрезвычайных для него ситуациях оно способно пойти против ценностей и семьи, и группы, и окружения в целом, отстаивая себя и слепо отдаваясь яростной вспышке самосохранения. Это и есть состояние наглости, хамства, открытого пренебрежения мнением окружающих и давлением на них, умение пристраиваться к вышестоящим чинам, или делаться, например, правой рукой влиятельных людей.
В подобном же пренебрежении к другим, подкрепленном в групповой поддержке, в семей-ственности или окружении себя зависимыми людьми многие ищут для себя силы, когда выходят в общество, церковное или нецерковное, со стремлением утвердиться в нем. Нечестные приемы, явное или открытое низведение по отношению ко всем возможным и предполагаемым конкурен-там - все пускается в ход. Человек при этом может и не сознавать всей безнравственности сво-его поведения. А в ряде случаев его действия могут оказаться даже разрешенными неформаль-ными общественными и установившимися в обществе или в церкви негласными нормами, кото-рые бесшумно, но очень действенно утверждаются в его рабочем и служебном окружении. Такой девальвации общественных и церковных ценностей в больших коллективах и собраниях верую-щих способствует активная позиция отдельных групп людей, внедряющих свою норму и ценности в социальное окружение.
Объединение в группы происходит по сходству интересов. Быстрее всего и обычно с нема-лым шумом находят друг друга люди с выраженным индивидуальным самоутверждением. Груп-повая поддержка, с одной стороны, резко усиливает позиции каждого из них, придавая уверен-ность и энергию давления, а с другой - закрепляет ведущее положение самой вновь формирую-щейся группы. Если высказанные вслух нормы и ценности самоутверждения не получают немед-ленного отпора, они становятся неформальными нормами и ценности всего коллектива или всего собрания верующих, боязливых или осторожных, согласных с крикливым меньшинством.
Так изнутри, при молчаливой пассивности большинства, производится в коллективе и цер-ковном собрании подмена одних ценностей другими, одного духа другим духом. В случае актив-ности людей, занятых утверждением себя, ценности с годами неизбежно будут замещаться все более бездуховными, т.е. внешне благородными, добродетельными или церковными при внут-реннем отсутствии благородного, добродетельного или же церковного духа. Эта девальвация ценностей, в свою очередь, будет стимулировать более уверенные действия группового или ин-дивидуального самоутверждения. В результате, при формальном следовании общепринятым представлениям о нравственности в коллективе и в церковном собрании может утверждаться безнравственная и бездуховная атмосфера конкуренции и борьбы.
Самоутверждение - это необязательно шум, напор, крикливость, хамство или наглость. Самоутверждение, в зависимости от характера человека и силы его духа, может быть и тихим, незаметным для других. Оно может принимать форму самосохранения. В этом случае человек остается при своих ценностях и взглядах, ничем себя не проявляя. Таким он будет в обществен-ном и церковном собрании. В группе близких ему людей он будет посмелее и уже не всегда отси-дится молча, где-то и скажет свое, а где-то начнет и настаивать. В семье же такой человек может вести себя по-разному. Один так же, как и в обществе, тихо будет делать свое. Возможно, и вы-слушает, а то и согласится с доводами другого, но приступит к делу и сделает все равно по-своему. Другой, напротив, насколько он тих за порогом дома, настолько же он громок, настойчив и непреклонен в своей семье: всегда настоит на своем. Тем или иным способом, но добьется, что-бы все было по нему. Третий занимает середину между первым и вторым, и поэтому утверждает свое мягко, уговорами, лаской, пользуясь слабыми свойствами характера другого, так что по-следний и не придает значения этим способам обхождения с ним самоутверждающегося супруга.
Так обстоит дело там, где сознательно или бессознательно человек живет самоутверждени-ем.
Что же происходит в семье, где супруги стоят перед задачей следовать Христу и обрести смыслы церковной семьи?
Через множество ситуаций, возникающих в семье и за ее пределами, происходит пере-стройка сознания и освобождение от эгоистических мотивов своего отношения к другому. Преоб-ражается человек. Утверждение себя сменяется утверждением другого. Самолюбие отлагается, преодолевается ради любви к ближнему.
Вместо стремления любой ценой достигнуть результата, добиться успеха среди людей и превосходства над своей "половиной", появляется стремление услышать, понять другого. Если в первом случае человек занят поиском способов утверждения себя, то во втором он всем собою устремляется к другому. Стремление услышать, понять - это огромный труд души. Одно - души маловерующей или в отношениях с ближними неверующей, забывающей о Боге, непамятующей о Нем. И другое - души верующей, когда человек смиренного сердца в обращении с ближними ищет в себе благодатного присутствия Бога, ибо без Него не может сделать ничего достойного Бога, угодного Ему. Не сразу человек это обретает. И потому, совершаемый годами, это будет труд, направленный на изменение и созидание себя. Потому что вне такого умения души понять, уразуметь другого невозможно. Понять, значит, самому стать на позицию другого. В бескорыст-ной самоотдаче другому ради заповедей Божиих и происходит интенсивное изменение человека. В этой инверсии устремленности заключается центральная тайна человеческого общения.
Не в утверждении себя, не в работе над собою ради совершенствования только себя лежит начало действительного становления в себе человеческого, а в отданности другому, сердечной заботе о нем, в стремлении понять его нужды, его заботы, его состояние, настроение, в готовно-сти прийти в любую минуту на помощь с утешительным словом или поступком.
Тогда общение становится по-настоящему открытым. Вместе с ним уходит в небытие стремление завоевать собеседника. Впервые появляется простота отношений, свободная от какой бы то ни было игры, натянутости, обидчивости или высокомерия. Скромность - это свойство простоты, освобожденность от стремления выпятить себя.
Удивительно, что при этом человек не становится скучным. Напротив, он впервые обретает неизвестную ранее свободу в общении, раскрепощение добродетельных сил своей души, позво-ляющее ему задавать атмосферу в группе, быть над ситуацией, владеть ею и поэтому вести за со-бой людей.
Рядом с таким человеком становится легко и просто. Как-то само собой снимаются внут-ренние зажимы, комплексы неполноценности, обретается спокойная и ровная уверенность в себе, в своих силах, в своих возможностях и рождается глубокая вера в человека, умеющего с такой щедростью дарить тепло своей души людям.
Каждый, кто был в состоянии влюбленности, знает, каким окрыляющим действием оно об-ладает. Состояние любви во много крат сильнее. Человеку не нужно готовиться к встрече с дру-гим, не нужно напрягаться, чтобы завязать разговор, не нужно искать чем помочь ему. Нужные настроение, слова и действия приходят сами. Не отдавая себе отчета, не заставляя себя увидеть заботы другого, он видит их, потому что в любви он весь устремлен к другому. Оставаться на месте и одновременно смотреть на мир с позиции другого - это и значит, быть в постоянной готовности в трудной ситуации стать рядом.
Обретая чуткость сердца в семье, появляясь среди друзей, знакомых и сотрудников по ра-боте, человек не может закрыться. Здесь он так же внимателен, так же заботлив. С годами сер-дечность становится его устойчивым свойством. Каждое слово, каждое действие она подчиняет своей логике. Бережность к другому становится ее центральным проявлением.
Открытое сердце очень чутко улавливает каждое безнравственное движение в людях, каж-дое стремление к низведению другого. Хорошо владея ситуацией, всегда оставаясь вне ее, оно способно активно вмешиваться, твердо и спокойно противостоять любому проявлению зла. Даже если самоутверждение другого откликается агрессивностью, гневом, открытое сердце наполняет-ся состраданием к нему.
Мы часто бываем свидетелями мужественных поступков и удивляемся, откуда человек черпает силы. А источник один - бескорыстная преданность людям. Не стремление утвердиться бросает его в огонь - вытаскивать детей, в воду - спасать тонущего, на крик о помощи, чтобы оградить от нападения. Служение людям - так, пожалуй, можно точно и кратко охарактеризо-вать это состояние души и духа.
Приступая к делу, такой человек устремлен прежде всего к людям, для которых он выпол-няет выпавшую на его долю работу. В нем нет места халтуре, нечестности. Бескорыстная предан-ность делу - вот единственная характеристика его отношения.
Он свободен от карьеризма, но там, где по его заслугам поручают ему высокую должность, он исполняет ее с той же правдивостью, с какой относится к любому порученному или выбран-ному делу.
Любовь и самоутверждение несовместимы. Путь от самоутверждения к чистоте любви и есть человеческая жизнь. В этом движении ее первейшее назначение и главный ее смысл.
В постепенном воцерковлении, совершающемся для обоих супругов многими годами, про-исходит очищение их любви от страсти, чувственности, себялюбия и обращение ее в любовь, да-руемую действием в них Духа Божия.
В первые десять и даже двадцать лет супружеской жизни, любовь их неизбежно носит в той или иной степени характер самоутверждения, потому что даже вера у человека, вступающего в церковную жизнь, поначалу нередко носит самоугодный характер. Нередко поначалу он верует в Бога еще не ради Бога, а ради себя, ради своих земных удобств и устроений, земных чаяний и привязанностей. Он не сразу приходит к естественным потребностям своей земной жизни, кото-рые всегда просты, не скоро приходит к внутренней свободе от земных условий и предметов. И потому не скоро научится жить, следуя воле Божией, а не своей, не скоро начинает распознавать в любых событиях своей жизни премудрый Промысл Божий, а, научившись распознавать, не скоро обретает умение всегда следовать Ему. Поэтому недаром в народе различают серебряную и золотую свадьбу. Это не только достижения супружеского возраста семьи - двадцать пять и пятьдесят лет. Это больше возраста - достижение определенных нравственных отношений. Се-ребряный возраст - это когда супруги научились отлагать свои желания ради ближнего. Золотой - когда они научились не только хранить, беречь добрые свойства другого, но и поддерживать, умножать их своею любовью; когда они умеют быть между собою только в добром и через доб-рое друг друга.
Но больше нравственных отношений отношения духовные. Серебряные - когда ни в чем не укорит другого, но все постарается исправить сам, золотые - когда смирением во всем будет согласен с волей Божией и без нее ничего делать не будет, но все, что будет делать и как будет жить, все будет вытекать из желания исполнить волю Божию. Семья, достигшая такого состоя-ния, и считается достигшей золотой свадьбы.
Действительно, опыт показывает, что при активной церковной жизни такие состояния ду-ши и духа обретаются одни - к двадцати пяти годам, другие - к пятидесяти. Правда, в наше время можно так проводить свою жизнь, что по возрасту - достичь серебряной или золотой свадьбы, а по нравственному состоянию остаться несовершенными; в духовных же свойствах быть совсем далекими от возможного идеала. И, тем не менее, все зависит от самих супругов, не только от обоих, но даже, и это чаще встречается в жизни, от одного из них.
Способ работы
Принять ситуацию. Это значит, не пытаться ее переделать. Напротив, отдаться той логике и тому действию, которые задаются ходом событий.
Другой предлагает переставить тумбочку на новое место. У меня возникает возражение. Но способ работы над собой требует: принять ситуацию. Я соглашаюсь и переставляю тумбочку на предлагаемое другим место.
Предложение такого способа может возмутить. Действительно, с позиции человеческого достоинства и здравого смысла подобное поведение кажется унизительным. Однако, если на си-туацию взглянуть по-настоящему честно, разве не странным будет выглядеть возмущение супру-гов, соединенных друг с другом отношениями любви по такому пустячному поводу?
Действительно, в период медового месяца каждое предложение или просьба другого встре-чали радостную поддержку и немедленное исполнение. И в таком поведении виделось счастье.
Любовь - явление во много крат более глубокое и многогранное. Она не обладает розовой ослепленностью, свойственной влюбленности. Она действительно и по-настоящему видит ситуа-цию, то есть знает внутренние причины поведения другого и всегда устремлена в движении по-мощи ему. Любовь может возразить. Только возражение ее будет принципиально иным по духу, по содержанию и по форме, чем возражение возмущенного или задетого за живое человека.
Если человек занят защитой своего достоинства, может ли он в то же самое время любить другого? Не являются ли действия защиты себя и утверждение другого противоположными? И тогда здравый смысл, с позиций которого родилось возмущение, не является ли проявлением все того же самоутверждения, ратующего за неприкосновенность человеческого, то есть собственно-го, достоинства в семье?
Человеческое достоинство действительно неприкосновенно. Но если в семье начать требо-вать эту неприкосновенность, родится действие, которое в защите своего достоинства начнет по-пирать достоинство другого. За доказательствами этого далеко ходить не нужно. Доказательств немало соберется в любой семье.
Уважение человеческого достоинства в супружеских отношениях - это и есть любовь. Именно уважение к достоинству, любовь к другому заставляет не перечить ему, а сделать так, как он просит. Если это действие заведомо неверное, значит, не пройдет и недели, как это обнару-жится в нем самом.
Но прежде, чем придет к человеку умение помогать, видеть ситуацию, он должен научиться сам принимать любую ситуацию, которую задает другой в семье. Это трудная работа. Пожалуй, самая трудная среди всех прочих способов. Но то видение ситуации, которое приходит по исте-чению хотя бы полугода жесткого следования предложенному способу, несравнимо ни с какими иными достижениями.
Увидеть реальность, увидеть ситуацию такой, какой она является на самом деле, мешает человеку его собственные представления о другом. Он больше находится в своих предположениях, в своих расчетах и объяснениях происходящего, чем устремляется к другому. Он не видит и не слышит его побуждения, его доводов, его желаний и настроения. Особенно в проти-вопоставлении, когда мнение супругов расходится, объективность восприятия другого сводится к минимуму и резко возрастает акцент на своем представлении, а, следовательно, на своем объяс-нении поведения другого, тогда закономерно за безобидными словами другого услышать как бы сознательное разрушение, за действиями, утверждающими доброту отношений, увидеть скрытый умысел, хитрость и какой-то подвох.
Освободиться от этих негативных проявлений самоутверждения невозможно вне конкрет-ного действия, требующего обратного поведения.
В этом заключается первая глубина смысла способа работы - принять ситуацию. Вторая и третья будут открываться по мере прохождения опыта работы.
Удивительные открытия происходят во взаимоотношениях с детьми. В этом случае при-нять ситуацию означает оставить ее так, как есть, не пытаясь ее переделать на свой лад. Вслед за этим приходит способность видеть, что происходит с ребенком, кто он по характеру, по внутрен-ним стремлениям, как он воспринимает действия взрослых и как видит он свои действия. Ребе-нок никогда не несет в себе сознательного зла. Если в его поведении родители видят злое, значит нужно понять, где в нашей душе находиться та призма, которая бессознательно переворачивает восприятие действий ребенка как зло. Вслед за таким пониманием приходит опытное знание правильного отношения к детским поступкам.
Принять ситуацию, значит, прекратить суету. С течением времени приходит умение всегда принимать правильное решение. Оно приходит как откровение, ложится в сокровенные глубины человеческого "я", туда, где концентрируются важнейшие открытия жизненного опыта. Видение ситуации, которое приходит, если ее принять, всегда связано с внутренней тишиной. Молчит требование, молчит самоутверждение, молчит со-отношение. В этом молчании и рождается то, что люди называют мудростью.
Из книги "Шесть сотниц" о. Петра Серегина
О наших взаимоотношениях
Отношения ближних к нам устраиваются Промыслом Божиим до мельчайших подробно-стей. Зачем же нам роптать и обижаться?
Мы веруем, что Господь Всеблагий и Премудрый. По Своей благодати и премудрости Он дает каждому из нас жизненный крест, т.е. жизненную обстановку в соответствии с харак-тером и особенностями каждого как путь кратчайший и наиболее легкий ко спасению.
Любящими нас и ненавидящими нас управляет Промысл Божий к общему нашему благу - духовному преуспеянию.
Высочайшая любовь Божия через любовь любящих нас влечет нас к подражанию и основ-ному познанию любви. А через дела ненавидящих нас Господь приводит любовь нашу к высшему совершенству через самоотвержение, через любовь к врагам.
Счастливы те (по-человечески), которые любимы и любят любящих их. Но которые лю-бят врагов своих, те блаженны, ибо в них совершилась любовь Божия (через исполнение запове-ди).
В них - Царствие Божие. Поэтому Подвигоположник Господь Сам плещи Свои дал на раны и ланиты на заушения, научая и нас тому же: кто ударит тебя в одну ланиту - обрати под удар и другую.
Так Он руководит и жизнью нашей через крест наших обстоятельств. Этот крест мы должны нести с радостью, если хотим быть истинными детьми Его и сонаследниками.
Еще о жизни сердца. По тому, как наш ум и сердце занимает какое-нибудь событие или обстоятельство, мы должны судить о состоянии нашего сердца. Хорошо, если эти стойкие переживания укрепляют нас в вере и благочестии, и худо, если разрушают мирное устроение нашего сердца и повергают его в смущение.
Если и после похвалы нам слышится лестный голос и вспоминается человек, принесший лестные слова похвалы, - значит сердце болеет тщеславием. Тот же самый недуг обнаружи-вается, когда мы долго печалимся, если нас порицают и клевещут на нас.
Если мы расстраиваемся оттого, что не исполнили наши желания - болеем своенравием, может быть, и сластолюбием (ласкосердием).
Таким образом, по тому, как внешние обстоятельства приковывают наш ум и сердце сильным длительным чувством, узнаем наши страсти, привязанности и др.
Только то можно считать благовидным, что не создает нам препятствия к молитве, не является преградой между нами и Богом, к Которому мы обращаемся с молитвой. Обнару-жившиеся страсти надо отмечать и вести с ними немедленную борьбу, искоренять их. Таким образом, все наши неприятности и мнимые "враги" наши весьма помогут нам в деле самопозна-ния.
Упражнения для самонаблюдения
Упражнение 16
Читаю свои записи (страницы дневника, наброски, рассказ, стихи).
Вопрос 1. Откуда струится тихая радость? Самолюбование?
Вопрос 2. Если мне хочется быть в этом состоянии долго, хочется, чтобы не кон-чались мои записи, то почему?
Упражнение 17
Читаю о любви, об отношении к семье - какими они должны и могут быть.
Вопрос 1. Читая, вспоминаю ли я одновременно и свои отношения?
Вопрос 2. Вспоминая, что я сравниваю с идеальным состоянием любви - свое отношение к другому или его отношение ко мне? На чем акцентировано мое внимание - на поступках другого, на ощущении: вот как он, другой, должен поступать - или на поступках своих, на озарении, что я не так отношусь к другому?
Вопрос 3. Если во мне работает первое, понимаю ли я, что это такое? Возникает ли чувство жалости к себе? Понимаю ли я, к каким последствиям в наших отношениях оно приведет? Возникает ли острое желание, чтобы другой в своих поступках соответ-ствовал моему идеальному образу? Возникает ли желание донести до него, внедрить в него правильное состояние любви ко мне? Понимаю ли я все последствия такого своего желания?
Вопрос 4. Если понимаю, почему же не к себе поворачиваю всю работу сознания неправильных состояний, неправильных поступков? Разве чтение дано людям не для того, чтобы себя изменить, а не других перестроить по своему образу и подобию?
Вопрос 5. Разве возможно другому помочь измениться, не изменившись прежде всего самому? И разве действительная помощь состоит в стремлении изменить друго-го?
Вопрос 6. Неужели возможно измениться самому, если во мне есть требование, чтобы другой соответствовал моим ожиданиям?
Вопрос 7. Почему же я не устремляюсь в любви к нему, а требую любви от него?
Вопрос 8. Читая эти вопросы, прочитываю их механически или останавливаюсь, вглядываюсь в себя и действительно отвечаю на них? Если ничего этого не делаю, за-чем тогда я все это читаю?
Упражнение 18
Другой делает что-то, что мне не нравится. Вижу в нем невежду, или глупого че-ловека, или бестолочь, или лентяя, или слабовольного, или неряху, или... Не просто вижу, а всем собою переживаю ощущение, которое разворачивается во мне: раздраже-нием, досадой, смешанной с иронией, или презирающим отношением, или неприязнью, или отвращением, или омерзением - в одних случаях тонким, едва заметным, в других - явственным и сильным, рождающем глубокое отторжение другого от себя. Одновре-менно с этим - чувство досады и озлобление на себя или на свою судьбу: "С этим че-ловеком мне еще жить?! И каждый день видеть это?! Чувствовать к нему то, что чувст-вую, и оставаться рядом с ним?!" И немедленная жалость к себе, пронизывающая, до боли сжимающая душу.
Вопрос 1. Есть очень сильная, внутренняя акцентированность на негативном, от-рицательном в другом, настороженная готовность немедленно зацепить, уловить вся-кое отрицательное проявление. Сознаю ли я эту свою настроенность на худое другого?
Вопрос 2. Почему такое движение становится центральным движением моего от-ношения к другому?
Вопрос 3. Почему в глубине души - под раздражением, под досадой, под непри-язнью - возникает чувство особой сладостности каждый раз, когда я улавливаю друго-го в его несовершенстве? Это торжествование, смешанное с неприязнью, а иногда и с болью за него и жалостью к нему - что это?
Вопрос 4. Почему же нет устремленности ко всему светлому в другом?
Вопрос 5. Любя другого, прощаю ли я ему его худое? Разве не в этом прощении заключается одно из свойств любви?
Вопрос 6. Почему же не ищу я этого свойства в себе? Почему отдаюсь противо-положному?
Вопрос 7. Указать другому его плохое - разве в этом заключается помощь? Разве помощь не в том, чтобы принять другого таким, каков он есть и помочь ему своей любовью? Возможно ли эту работу сделать без любви?
Вопрос 8. Разве возможно помочь, не простив?
Вопрос 9. Если не прощаю, почему у меня нет об этом скорби к Богу? Почему не печалюсь Богу за себя такого(ую)? Почему нет покаяния?