Действие книги происходит в недалеком будущем: главная героиня, юная девушка Кассандра, преодолевая соблазны мира, изуродованного владычеством Антихриста, находит свой путь к Богу вы-брав узкий и трудный путь православной веры.

Знаешь признаки антихристовы,
не сам один помни их, но всем сообщай щедро.
Св. Кирилл Иерусалимский

Сейчас уже намного позже, чем вам кажется.
Иеромонах Серафим (Роуз) Платинский

- А если бы он вез макароны?
- Реплика из старого русского фильма

Господи, благослови!

Глава 1

Узкая оленья тропа, усыпанная опавшими листьями, потаенно вилась между черных стволов вековых деревьев, лес молчал в чуткой, настороженной неподвижности; изредка медленно, будто боясь спугнуть тишину, слетал с ветки, плыл, кружился и падал на тропу перед нами желтый или оранжевый лист. Тропа вывела нас с Индриком на освещенную белым осенним солнцем широкую просеку; теперь вместо листьев под копыта Индрика ложился толстый слой рыжей золы, сверху подернутый серым пеп-лом: по бокам просеки стояли мертвые, угольно-черные обожженные деревья. Я обняла белую шею еди-норога, наклонилась и прошептала в отсвечивающее розовым чуткое остроконечное ухо:
- Только тихо, Индрик! Он, кажется, спит...
Индрик слегка нырнул рогом в знак согласия и стал ступать еще осторожнее, стараясь не на-рушить таинственную тишину мертвого леса.
Фафнир спит чутко, по нам удалось подойти необнаруженными к самому входу в пещеру. Из гро-мадной черной дыры с оплавленными краями, шипя, вырывались клочья горячего желтого пара. Я со-скользнула со спины единорога, подкралась к скале сбоку от пещеры и осторожно начала карабкаться наверх, стараясь, чтобы ни один камушек не сорвался у меня из-под руки, ни один обгорелый куст не хру-стнул под ногой. Кое-как зацепившись на закоптелых камнях над самым входом в пещеру, я развязала и сняла свой пояс - длинный шнур, свитый из шелковых и золотых нитей, в который были вплетены три волоска из моей косы. Я связала из пояса петлю, приготовилась и кивнула Индрику - пора!
Встав прямо напротив пещеры, Индрик по-лебединому выгнул шею и запел прекрасную песню без слон. Звук его голоса был подобен виолончели. В ответ из пещерного зева раздался мощный рык и вы-метнулся длинный язык пламени. Прямо в лицо мне пахнуло жаром, глаза защипало от едкого дыма. Но Индрику огненное дыхание дракона было нипочем, он только покрепче уперся копытами в рыхлую золу, чтобы не быть снесенным горячим вихрем, да опустил свои длинные ресницы, оберегая глаза от взметнувшегося пепла.
- Ты че тут развопился, козел однорогий? Че спать не даешь? - просипел Фафнир, высовывая из пещеры бородавчатую морду и скаля кривые зубы. Он откашлялся, сплюнул гарью и добавил:
- Счас я поджарю тебя на ужин, козлятина вопиющая!
Индрик, изящно переступая тонкими ногами, сделал перед самой мордой дракона несколько тан-цующих шагов вправо и влево. Тот вытянул шею, поводя головой и глядя па единорога то одним, то дру-гим глазом, как петух па букашку. Индрик выразительно глянул на меня - теперь ты! Я прикинула ширину петли, чуть-чуть ее раздвинула и ловко набросила волшебное оружие на голову дракона. Фафнир рванулся вперед, петля соскользнула на его морщинистую шею и улеглась рядом с толстой золотой цепью, которую он носил как знак принадлежности к самым крутым рептилиям. Дракон рванулся, и меня снесло с карниза над пещерой: вмиг я оказалась у него на спине, удачно угодив как раз между двумя отростками гребня.
Фафнир взвыл, присел на все четыре лапы, мотая головой и бестолково крутя грозным шипастым хвостом. Но дракон уже не мог причинить нам зла: пояс девственницы и песня единороги сделали его бес-помощным. Лапы чудища подогнулись и разъехались в стороны, он улегся прямо в пепел, повернул ко мне голову и выпустил большую мутную слезу из круглого зеленого глаза с продолговатым зрачком. Слеза плюхнулась в горячий пепел и тут же с шипеньем испарилась.
- Слышь ты, дева! Отпустила бы ты меня, а? Надо мной другие драконы смеяться будут - дев-чонка и козел одолели!
- За "козла" ответишь, - мягко заметил Индрик. - Пора возвращаться, госпожа моя!
Мы отправились к замку: впереди Индрик, распевающий громкую песнь торжества, а позади я верхом на укрощенном драконе, изредка взвывавшем дурным голосом от непереносимого унижения.
Замок, в котором сейчас жили-были мы с друзьями, стоял на высоком холме за лесом. Издали он казался целым городком - такое множество башенок с флюгерами и шпилями громоздилось над его высокими зубчатыми стенами. Когда мы приблизились к главным воротам, на площадку надвратной башни вышли мальчишки-герольды, подняли трубы и протрубили что-то победно-героическое. Со скрипом опустился мост, с лязгом поднялась массивная чугунная решетка в воротах, и мы торжественно вступили на замковый двор. Я привязала конец своего пояса к кольцу пустой коновязи и оставила возле нее Фафнира; все наши лошади стояли сейчас в конюшнях, иначе пришлось бы дракону терпеть унизительное для него сосед-ство.
- Госпожа моя, я могу удалиться, если сегодня больше тебе не нужен?
- Конечно, Индрик, иди. Благодарю тебя за добрую службу.
- Спасибо и тебе за эту сказку, госпожа Кассандра. Пока, ящерка-переросток! Надеюсь, тебе не дадут здесь скучать!
Кивнув дракону, Индрик свел все четыре ноги в одну точку, покачался над нею, а потом одним длинным прыжком-перелетом перемахнул через пятиметровую стену.
- Вали отсюда, козел однорогий, - проворчал Фафнир, когда Индрик уже не мог его слышать.
Я засмеялась и пошла к донжону - главной башне замка. Там на втором этаже располагался наш пиршественный зал, в котором должны были ждать меня друзья и возлюбленный. Поднимаясь по широкой камен-ной лестнице, на площадках которой стояли рыцарские доспехи, а на стенах висели выцветшие знамена армий и штандарты королей, я на ходу переменила свой облик: взамен простого белого платьица сочинила себе тя-желый парадный наряд из темно вишневого бархата, а косу распустила и завила длинными локонами. За-тем, толкнув обеими руками тяжелые двери, я торжественно вступила в зал.
Все уже собрались и пировали за длинным дубовым столом, уставленным оловянной и серебряной посудой, яствами, кувшинами и свечами. В огромном камине полыхало пламя, а перед ним лежали задумчивые лохматые собаки, лениво покусывая принесенные от стола кости; бродячий музыкант меланхолически пере-бирал струны лютни, напевая вполголоса какую-то балладу, но его похоже, никто не слушал. Правда, на скамье рядом с ним, па пушистой рысьей шкуре лежал в небрежно изящной позе наш красавец Парсифаль, но он прозаически спал, посапывая точеным носом. Влюбленные ворковали, приятели беседовали, кто-то нехотя пил... Поэт Мэрлок бездумно водил золотым карандашиком по табличке слоновой кости, чертя вме-сто изысканных куртуазных стихов вполне бессмысленные завитушки. Генрих дразнил своего попугая, а тот нервно переступал когтистыми лапами по широкому плечу хозяина и тянулся к бокалу с вином в его руке.
- Уа, дорогие, вот и я! Нее обернулись ко мне и радостно вразнобой закричали:
- Смотрите, кто пришел! Уа, Сандра!
- Где же ты пропадала, Сандра?
- Да так, гуляла в лесу, пленяла дракона.
- Рассказывай сказки! Как это ты могла в одиночку справиться с драконом? - недоверчиво проба-сил Генрих, отмахиваясь от назойливого клюва своего попугая-пропойцы.
- И зачем это юной девушке пленить драконов? - насмешливо протянула красавица Энея. - Пле-нять нужно прекрасных принцев и безупречных рыцарей, а они все здесь.
- Ну это мы все умеем, это так просто, - сказала Изольда, обнимая Мэрлока. Поэт ласково и снисходительно скос ил па нее глаза и погладил лежащую на его плече ручку.
- Налейте мне вина, я устала, - сказала я, подходя к своему обычному месту рядом с Эриком. Он вско-чил, поцеловал мне руку и отодвинул тяжелое кресло, чтобы я могла сесть.
- Что же ты не помог своей красавице справиться с драконом. Эрик? - поддела его Энея.
- Ей наверняка помогал Индрик, она обычно берет его с собой в такие волшебные экспедиции, - заметил Мэрлок. Он всегда немного завидовал моей дружбе с единорогом. Поэт хорошо знал, что можно придумать и создать фантомного единорога в Реальности, по это не будет подлинный чудо-зверь старин-ных легенд: настоящих единорогов не сочиняют, а вызывают, и они дружат только с девственницами, а девственность тоже нельзя сочинить: она, как и единорог, либо есть, либо нет.
- В самом деле, Сандра, почему ты меня не позвала с вами? - хмуро спросил Эрик.
- Ты же знаешь, любимый, что Индрик не захотел бы идти с тобой.
- Знаю, Индрик водит компанию только с невинными девушками. Но твоя невинность это не моя вина - это моя беда.
Все засмеялись, а самый старший из нас, Артур, сказал:
- Прости, очаровательная Кассандра, но как-то не верится, что ты, пусть даже на пару с единорогом, сумела одолеть дракона.
- Любезный мой Артур и вы мои храбрые друзья и прекрасные подруги! Если вы готовы ото-рваться от ужина и совершить вместе со мной небольшую прогулку, я приглашаю вас спуститься вниз и по-знакомиться с Фафниром.
Шумная компания покинула зал и спустилась во двор к коновязи, возле которой, свернувшись огромным колючим клубком, лежал присмиревший дракон. Его долго разглядывали, ужасаясь его величине и безобразию, поздравляли меня и просили прощенья за недоверчивость и шутки. Потом стали решать, что же делать с драконом дальше: держать ли в качестве сторожа при замке, подарить какому-нибудь соседнему королю или отпустить на волю, взяв с него достойный выкуп?
- И для чего нам в замке такое страшилище? - засомневалась робкая Изольда.
- Я бы на твоем месте оставила его при себе в качестве личного хранителя твоей невинности, - посоветовала Энея.
- Ты можешь получить за свой подвиг хорошие деньги, - сказал Ланселот Озерный, доселе молчав-ший, - если запечатлеешь его и продашь в Банк-Реаль для использования в кошмарниках: их монстры в сравнении с ним весьма проигрывают, твой выглядит куда натуральнее.
- А что думает об этом сама великолепная и прелестная победительница драконов? - спросил Генрих.
Вес выжидающе посмотрели на меня, в том числе и стряхнувший дрему Фафниру. Я же никак не могла выбрать правильное решение. Мои размышления прервал Парсифаль: желая продемонстрировать свое бесстрашие, он достал сигарету, подошел к самой морде Фафнира и, углядев между зубов тлеющий уголек, подцепил его кончиком кинжала, поднес к сигарете и прикурил. Все ахнули. Фафнир скосил вниз, на Парсифаля, один глаз, прижмурил его, и на горящую сигарету, а также на самого храбреца и его щегольской на-ряд, словно вода из таза, выплеснулась огромная слеза. Мокрый до нитки Парсифаль с негодующим воплем отскочил в сторону, а дракон очень натурально и скорбно вздохнул. Мы все расхохотались, даже промокший Парсифаль. Не смеялась одна только Изольда. Она подошла к дракону поближе, поглядела на него, закинув головку, и нежно произнесла:
- Бедняжка, мне тебя так жаль! Посмотрите, какое у пего грустное выражение лица.
- Изольда, у драконов не лица, а морды! - усмехнулся Генрих. - Учти, если его отпустить, он снова начнет охотиться за красивыми девушками.
- Клевета! - пробурчал вдруг Фафнир. - Стыдно клеветать на пленных, люди! В жизни не обидел ни одной девушки, тем более красивой: на что мне ваши дурочки, дракониц мне что ли не хватает?
- Да он говорит человеческим голосом! Какая прелесть! - захлопала в ладоши Энея.
От прелести и слышу, - недовольно буркнул Фафнир.
- Ка-а-а-кой ты гала-а-а-нтный, дракоша! - пропела Энея.
- Так ты, значит, говорящий,- задумчиво проговорил Ланселот.
- Говорящий, - кивнул мордой дракон. - А также читающий, знающий математику и геральдику, пи-шущий стихи и поющий. Вот только на музыкальных инструментах не играю и не рисую - форма конечностей не позволяет, - и он устрашающе поиграл своими длинными изогнутыми когтями, похожими на серпы.
- Придумала, какой с тебя взять выкуп, Фафиир! -- сказала я. - Ты исполнишь нам балладу собст-венного сочинения.
- Запросто! Умеет тут кто-нибудь из вас, разнолапых, играть на лютне или гитаре? Я предпочитаю петь с сопровождением, а не а капелла.
- Ишь ты, действительно грамотей, - уважительно заметил Генрих.
- Поживешь с мое, тоже кой чему научишься, - утешил его Фафнир.
Позвали бродячего музыканта. Он встал со своей лютней напротив Фафнира, но поодаль, а мы усе-лись на коновязи рядком и приготовились слушать. Дракон прокашлялся и напел аккомпанемент баллады- У него оказался мягкий бархатный бас. Музыкант тут же подобрал мелодию, и Фафнир запел свою песню:

Состарилась, состарилась принцесса:
Спина согнулась, расшатались зубы,
И так уныло клок волос белесых
Поник на горностай потертой шубы.
Прошло сто лет, а принц не появился.
Она проснулась так, без поцелуя.
Быть может, он дорогой заблудился,
А может быть, расколдовал другую.
Сто лет, сто лет! Уж где тут выйти замуж!
Ветшают королевские палаты.
Разваливается старинный замок,
А слуги спят, волшебным сном объяты.
А там, под сводом дальнего покоя.
Отец-король на золоченом ложе
Спит, королеву приобняв рукою,
И мать намного дочери моложе.
Все больше седины, все меньше кружев...
Пришлось бедняжке, наконец, смириться
И вспомнить, что среди принцесс-подружек
Она слыла когда-то мастерицей.
Нашла на чердаке запас кудели,
Веретено - то самое, конечно,
И села прясть. И потекли недели -
Она прядет прилежно и неспешно.
Прядет, прядет у тусклого окошка,
Свою судьбу меж пальцев пропускает.
У ног свернулся старенький дракошка,
Во сне дымок колечками пускает.
Нет принца из сиреневого леса,
И все прошло, и ничего не жалко.
Состарилась, состарилась принцесса.
Скрипит, скрипит рассохшаяся прялка.

Фафнир окончил пение под дружные аплодисменты всех слушателей и одинокие всхлипывания Изольды. Я подошла и молча сняла с его шеи мой колдовской пояс.
- Спасибо тебе, дева, век не забуду. Если понадобится помощь - ты знаешь, где я живу. Чао!
Фафнир развернул могучие крылья - на мгновение во дворе стало почти темно, взмахнул ими - нас ветром отнесло к донжону, взлетел на стену, выпустил на прощанье эффектный фонтан огня и был та-ков.
Все решили, что пора вернуться к прерванному ужину, и веселой нарядной гурьбой пошли к дон-жону; переговариваясь, смеясь и напевая балладу о старой принцессе. А я сказала, что хочу еще немного по-быть па свежем воздухе и осталась сидеть одна на бревне коновязи. Мне вдруг стало грустно. Я подума-ла, а не похожи ли мы все на эту принцессу из драконьей баллады? Мы сами выбрали и наполовину создали нашу рыцарскую Реальность, пользуясь готовыми блоками из Банк-Реаля и собственным воображением. Мы любим нашу красивую, полную сказочных приключений Реальность, мы любим друг друга. Каждый из нас имеет опыт проб и ошибок в других Реальностях, но в конце концов мы собрались вместе, мы нашли тот мир, в котором нам интересно и уютно. И все же... Почему, ну почему мне бывает иногда так тоскливо? Чего не хватает мне в реальном мире, где мне доступно все - абсолютно все!
Я собралась уже вернуться в пиршественный зал, как вдруг прозвучал сигнал срочного вызова на мой персоник. Я сняла с головы золотую корону, тут же превратившуюся в обыкновенный пластмассовый обруч с датчиками, отложила его и взглянула на экран персоника: кто так упорно домогается контакта со мной? С экрана мне улыбалась моя бабушка.
- Здравствуй, детка. Я не оторвала тебя от чего-нибудь важного?
- Ничего, бабушка. Я была в своей Реальности, но там мне уже стало скучно. Я рада тебя ви-деть. У тебя все в порядке? Ты здорова? Вау! Я вижу, ты говоришь со мной из постели.
- В этом все и дело. Меня угораздило сломать шейку бедра, и теперь мне придется долго лежать. Ты собиралась навестить меня этим летом, а ты не можешь взять отпуск на работе пораньше и прямо сей-час приехать ко мне? Мне очень нужна твоя помощь. Это не причинит тебе особых неудобств?
- Бабушка! О чем ты говорить? Я вылечу, как только смогу.
Я простилась с бабушкой и задумалась. Разумеется, надо бросить все и лететь к ней. А вот хватит ли у меня на это денег? Я вызвала свой банковский счет. Так и есть, всего тридцать две планеты: мой от-пуск материально не обеспечен, и Управление труда не отпустит меня с работы. Как говорит моя бабушка, две великие тайны остались никем неразгаданными в этом мире: куда уходит любовь и куда уходят деньги.
Про любовь я ничего не знаю, и знать не хочу, а вот деньги... Как и все работники четвертой категории, я получаю в месяц двадцать пять планет: десять - уходит на оплату Реальности, семь - на оплату жилья, доставку питания, медицинское обслуживание и одежду, а мобиль, вернее дешевенький мобишка, которым я пользуюсь в году только несколько раз, стоит мне не больше десяти планет в год. Живу я скромно, уединенно, дальше палубы своего "Титаника" почти нигде не бываю - по всем расчетам у меня ежемесячно должны оставаться на счету какие-то деньги, а где же они? Можно, конечно, вызвать бабушку и объяснить ей ситуацию. Она мне не откажет, ведь бабушка у меня миллионерша, но... Дело в том, что для ба-бушки ее деньги имеют особое значение - они почти неприкосновенны. Я всегда подозревала, что она тратит на себя даже меньше, чем я. В общем, я попала в трудное положение.